Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.
Заложник плохого пиара
В позднюю брежневскую эпоху, когда варёной
колбасы в магазинах Эстонии было навалом, а копчёная исчезла как класс, но запах
её был ещё памятен, в редакции сверху была “спущена” рекомендация:
публи shy;ковать материалы, повествующие о пользительности первой в сравнении с
последней. Это был очень смешной и нелепый пиар-ход, поскольку породил в
обществе массу шуток по поводу неустанной заботы власти, поедающей означенную
зловредную копчёность, о здоровье народа.
Примерно то же самое произошло нынче с подготовленным Министерством соцдел проектом Закона о трудовом договоре. По мнению ДВ, закон, который в целом в либеральном ключе стремится придать рынку рабочей силы большую гибкость, а следовательно, и большую конкурентоспособность, стал, если не считать некоторые действительно вызывающие недоумение положения, заложником очень плохого маркетинга.
Во-первых, проект представлен возглавляемым реформистами Минсоцом и с подачи реформистов в крайне неудачное для этого время падения темпов экономического роста и вероятного грядущего роста безработицы. Проблема нехватки рабочей силы перестаёт быть столь острой, зато у работодателей появ shy;ляются другие проблемы, вызванные спадом - сокращение оборотов, причём на фоне роста цен, а, значит, и роста производственных затрат. Понятно, что решать эти новые проблемы придётся в режиме экономии, в т.ч. путём сокращения и сворачивания деятельности и увольнения работников. При этом период поиска новой работы увеличится. И в этих условиях государство спешит упростить и удешевить для работодателя процесс избавления от ставшей лишней рабочей силы. Конечно, государство должно способствовать бизнесу. Но в данном случае были все основания предполагать, что широкая общественность, за исключением бизнеса (да и то, возможно, не всего), не поймёт государственной инициативы.
Во-вторых, законопроект на правительственном уровне весьма неуклюже защищался. Чего, например, стоило заявление премьер-министра о том, что тут вообще нет проблемы, потому что самое главное - это пожизненное обучение! Чересчур выпячивались такие моменты, как благотворное влияние принятия новой версии закона на предпринимательство и предпринимателей, что, несомненно, дало повод в очередной раз ткнуть пальцем в сторону Реформистской партии - мол, понятно, для своих стараетесь. Не намного больше пользы от превознесения гибкости - в конце концов наиболее гибким рынок был до последней четверти 19 века, когда никакого трудового законодательства вообще не существовало.
В-третьих, законопроект готовился без особой огласки, в тишине министерских кабинетов. Советоваться с партнёрами по коалиции - социал-демократами - авторы, видимо, опасались по понятным причинам. Но даже одного лишь совета с ними для проекта трудового законодательства было бы мало -
в демократическом обществе в подобном случае никак не обойтись без консультаций со всеми сторонами рынка - как с работодателями, так и с организациями, представляющими работников.
И наконец, в-четвёртых, в проекте, как упоминалось, немало положений, мягко говоря, очень спорных. Например, о возможности долгосрочных устных договоров. Или о праве переводить работников на низкооплачиваемую работу.
Как же следовало бы поступить? Такой законопроект должен был появиться на подъёме, а не на спаде. А коль не успели, то, может, лучше было бы переждать. В аргументации надо было делать акцент на положительных сторонах для работника, а они всё же есть. Главное, что либеральный закон говорит о неких минимумах, но вовсе не запрещает заключать договоры по-другому. Про игнорирование заинтересованных сторон и, как следствие, удивительные статьи закона - понятно, не будь этого, не возникло бы рискованной для правительства трещины в правящей коалиции.