Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.

    Виктор Каазик: пусть молодые спорят

    Интервью dv.ee с адвокатом Виктором Каазиком:

    Сравнительно недавно адвокатская деятельность у нас не имела большого спроса и мало развивалась. Согласны ли Вы, что в современном мире адвокат – человек элитной профессии?
    Мы приближаемся к «цивилизованному» миру, несколько сот лет живущему по законам юридических прав. Сфера деятельности юристов стала шире, чем 10-15 лет назад. Но мое мнение другое: элитная профессия – это профессия воспитателя в детском саду, врача, но не адвоката. Профессия адвоката просто сейчас пользуется большим спросом
    С 1982 года Вы член Адвокатуры Эстонии. С 1991 года организовали своё бюро.
    Есть разница - работать в системе Адвокатуры Эстонии или в собственной адвокатской конторе Kaasik Со?
    Адвокатура Эстонии - это самостоятельная организация специалистов, и все профессиональные адвокаты должны быть ее членами. В обязанности Адвокатуры входит помогать попавшим в беду людям, которые не в состоянии оплачивать услуги адвоката. Между государством и адвокатурой подписан договор, государство выделяет деньги на это, Адвокатура Эстонии выполняет обязательства. Надо помнить, что настоящие адвокаты – обязательно члены Адвокатуры Эстонии.
    Чем Вы до 1991 года занимались? Что стало основой перехода к бизнесу?
    До 1991 года в Таллинне работали две крупные юридические консультации - №1 на улице Виру и №2, где работал я, на улице Дункри. Потом они распались, кто-то стал работать в одиночку, другие объединились. Самое главное в бизнесе – это правильные партнеры, полное доверие друг к другу, взаимопонимание. И можно бизнес начинать.
    Пять лет назад адвокатское бюро Kaasik Co было самым крупным в Эстонии, сегодня это уже не так. Почему?
    Несколько лет назад я почувствовал дефицит времени на обучение новых работников, на семью... Оставил пару надежных, высокопрофессиональных коллег для стабильной жизнедеятельности бюро, сузил задачи, сократил время на проверку сотрудников.
    И что изменилось в Вашей деятельности?
    Юриспруденция – моя профессия, адвокатской деятельностью продолжаю заниматься, но упор в бизнесе сделал на другие направления. Престиж адвокатского бюро не зависит от величины компании: в Эстонии есть ряд очень хороших адвокатов, работающих в одиночку. Реноме адвоката зависит от того, как он работает, а не где. Можно сказать, не место красит деловые качества человека.
    В какой сфере своей деятельности Вы «как рыба в воде»?
    Чаще я вступаю в бизнес-споры и не сую свой нос туда, куда не следует. Планирую закончить с уголовными делами. Тревожит существующая ситуация, когда абсолютно идентичные споры решаются судом по-разному. Раньше я мог приблизительно предсказать исход дела, вероятные решения суда, сейчас суд имеет право истолковать закон как хочет. Поэтому творится непонятное. Я должен понимать, чем разумно сейчас заниматься, чем нет, - получается не в пользу уголовных дел. Изредка я беру только те дела, которые мне интересны.
    А вообще, уже не хочется спорить, хочется спокойно работать. Пусть молодые спорят
    Что дает адвокату, такой небольшой страны как Эстония, членство в Международной адвокатуре?
    Главное – контакты, международные связи между адвокатами. Если мне срочно нужен адвокат в Турции или в любой другой стране, являясь членом этого общества, я не столкнусь с проблемами. Если я кому-то понадоблюсь, то меня тоже найдут.
    Был случай – русский парень из Эстонии попал в аварию в Германии, оказался в больнице. Не каждый адвокат имеет право работать на всей территории Германии. Я быстро проконсультировался, нашли нужного адвоката на нужной территории.
    Как часто в вашей практике встречаются жизненные истории на грани детективных?
    Сейчас мало открытых судов. Большое число споров решается в письменном производстве, по электронной почте. Потому «историй» таких мало.
    А вот в прошлой адвокатской практике был, например, случай в конце 80-х годов, - об установлении отцовства. Анализ ДНК как таковой в судебной практике тогда отсутствовал, главным доказательством того, является ли отец ребенка его биологическим родителем или нет, были свидетели – подружки, друзья, соседи. Моим клиентом был, так называемый, отец – молодой моряк. Процесс длился несколько лет, я проиграл в первой инстанции. Накануне принятия решения в верховном суде, мама ребенка покаялась, что отец ребенка - другой человек. Эта история закончилась хорошо – настоящий отец ребенка взялся за его воспитание. «Happy end» как в лучших мелодрамах, а могли бы заставить парня признать ребенка, платить алименты.
    В 1996 году, с появлением теста на отцовство через анализ ДНК, судебный процесс собрал полный зал народу - посмотреть на мужчину, решившемуся сделать тест, чтобы опровергнуть решение суда. Это было что-то новое.
    А однажды, по старой фотографии 1936 года нам удалось установить, что владелец фото является наследником большого состояния во Франции. И вернуть ему это состояние.
    Можно ли сказать, что вот на таких громких делах сложилась Ваша успешная карьера адвоката?
    Об этом должны другие говорить, не я. Человек обращается к адвокату в беде, и к тому адвокату, о котором он что-то знает, слышал от кого-то.
    За какие дела беретесь с удовольствием, за какие с опаской?
    Сейчас уже все меньше и меньше берусь за уголовные дела. Есть постоянные клиенты, с которыми я работаю уже 20 лет, с ними продолжаю работать, за новые дела берусь крайне редко. Все зависит от спора.
    Одна из Ваших специализаций - сделки с недвижимым имуществом. Как нынешняя ситуация на рынке недвижимости отразилась на Вашей работе?
    В общем, кризис в полной мере – это миф. Есть спад цен на «дешевую» недвижимость. На элитную и дорогую в элитных районах страны спада нет: покупают, продают, и я особого краха не ощущаю. Просто некоторые объекты продаются дольше. Надо набраться терпения.
    Что нужно знать и уметь, чтобы стать адвокатом уровня Виктора Каазика и сделать адвокатское бюро крупнейшим в своей стране?
    Оставьте в покое Виктора Каазика. Чтобы стать хорошим адвокатом – надо стать очень хорошим адвокатом. Хороших в Эстонии много, но очень хороших мало.
    Что значит «очень хороший» адвокат?
    Кто в своей области знает все или практически все, освоил в совершенстве умение общаться с людьми. Если контакт не получается, никакого толка от знаний нет. Вот и всё.
    Вы знаток музыки, театра, коллекционер живописи?
    Мне нравится покупать картины, инвестировать в будущее, но я не коллекционер. Подумываю представить выставку накопленных работ. Думаю, что выставка может быть интересна зрителям.
    Вы регулярно поддерживаете конкурс детского рисунка «Краски Земли». Что еще поддерживаете?
    Стараюсь спонсировать детские мероприятия. Чаще с условием не рекламировать и не чествовать меня. Бывает, благотворительность, этическое спонсорство, путают с дешевой рекламой. Знаю много деятелей, которые выделяют больше чем я средств, и об этом не говорят. Подключаю к благотворительности своих клиентов.
    За что болит душа?..
    Очень волнует несправедливое правосудие по отношению к детям: условно наказывают людей, которые насилуют, бьют детей, а за невыплату налогов сажают в тюрьму. Наше законодательство не совершенствуется уже давно в этом направлении.
    Я давно собираю материалы несправедливых вердиктов по отношению к обидчикам детей – насильникам, педофилам, садистам, тем, кто избивает жен и детей. Предполагаю заняться этим серьезнее, подключить прессу, правительственные и административные органы власти к этому вопросу. В цивилизованном мире такое отношение к детям немыслимо.
    Родные ругают меня, когда дома изучаю статьи на эти темы и расстраиваюсь. А как не изумляться: 31 марта 2008 года, Пярнуский суд постановил восемью месяцами условно наказать мужчину, избившего трехнедельного младенца и его мать, кормящую грудью.
    Таких примеров масса. Это отношение государства к людям, избивающих жен, детей.
    Такое невозможно ни в одной стране, которая претендует на то, чтобы называться цивилизованной, а в Эстонии это происходит повсеместно.
    Никто не занимается исследованиями этих вопросов. Надеюсь выкроить время, встретить сподвижников и мы громко спросим: «Почему так?», «Почему мы не меняем законодательство?», «Почему у нас эти вопросы второстепенны?». Чтобы потом не удивляться развитию всеобщей жестокости среди детей. Мы – цивилизованное европейское государство, которое учит Грузию и всех подряд как жить, но мы же и на первом месте в Европе по распространению СПИДа, смерти от ВИЧ. Может быть и по детской беззащитности. Я считаю, что дети нашей страны должны иметь сильное правовое поле защиты.
    Вам нравится помогать своим сыновьям?
    Еще кто кому помогает. Со старшим у нас общие дела - я выступаю как адвокат и инвестор, он как генератор и двигатель идей. Чему-то и учусь у него.
    Дети пойдут по Вашим стопам?
    Они интересуются моей работой, вникают, но я против: работа адвоката узко специализированная. Сыновья учились и выросли профессионально в Швейцарии, их образование – статья расходов, на которую мне не жалко было выложить средства: старший закончил с дипломом Cum Laude, младший еще учится. Оба финансисты, разбираются в инвестиционных процессах, денежных передвижениях.
    Младшая дочь еще маленькая, девятилетняя барышня.
    Успеваете уделять ей внимание?
    Каждую свободную минуту стараюсь уделить ей. Сейчас с ней очень интересно. Это самый красивый период в ее и нашей жизни.
    Откуда Вы так хорошо владеете русским языком?
    В доме моего детства жили все русские, кроме одной нашей семьи, говорящей по-эстонски. А вот во дворе я общался по-русски. Настраиваю своих сыновей на изучение русского языка, потому что бизнес связан с Россией, вожу с собой в Москву на встречи своего старшего сына, чтобы он практиковался говорить на русском языке. Он учился в университете в Швейцарии, дружил там и с русскими парнями, но почему-то научился лишь ругаться по-русски. Сын владеет английским, немецким, а русским пока не очень хорошо. Младший сын тоже учится в Швейцарии, русского не знает.
    Работая с Россией надо понимать, что принимающие решения в сделках люди, особенно старшее поколение не говорят по-английски, с ними надо общаться по-русски. Требовать от них английского – не разумно. Лучше самим выучить русский язык.
    Autor: Людмила Вересинина
  • Самое читаемое
TextMagic о миллионных убытках: опасения по поводу ухода с биржи слишком драматичны
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Фондовый управляющий: вернется ли Euribor к 0%?
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Эстонец из Петербурга строит с супругой ресторан высокой кухни в Силламяэ
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.