Таранд: Расселим Центральную Эстонию и запустим туда животных

Географическое разделение Эстонии на верхнюю и нижнюю до сих пор не утратило своей актуальности, пишет Таранд. Несмотря на то, что население уже практически не живёт за счёт сельского хозяйства, до сих пор менее плодородные земли низин мало заселены.

На линии Пярну-Йыхви материковой Эстонии есть большая область, откуда уехало практически всё население и которую всё дороже содержать. Оставив нетронутой прибрежную полосу шириной 5–10 километров, можно создать территорию площадью 15 000 квадратных километров, простирающуюся на северо-западе до болот Суурсоо и Лейдиссоо и на юго-востоке до болота Лаэва. В Ида-Вирумаа граница проходила бы на пару километром южнее Нарвского шоссе. Как и побережье, свободными остался бы северный и северо-западный берег Чудского озера.

Периметр этой территории составил бы около 900 км, т.е. 38% площади материковой Эстонии. На ней полностью или частично находится 71 волость и город, а общее количество  зарегистрированных там жителей едва достигает 100 000. Если не считать трёх крупных посёлков городского типа – Тюри, Пайде и Пылтсамаа – и их окрестностей, то останется 70 000 человек (5,3% населения Эстонии). 60% из них, то есть, 40 000 – иждивенцы, то есть, люди, зависящие от государственной системы соцобеспечения и госуслуг.

По идее, расположенное на этой территории самоуправление как таковое можно со спокойной душой ликвидировать. Нынешнюю медленную депопуляцию стоит ускорить, переселив людей за хорошую доплату в более перспективные места, а для освободившейся области найти лучшее применение.

Масштабные инвестиции в охватывающую всю страну инфраструктуру госуслуг не достигли цели, то есть не замедлили отток населения. Хотя 20 лет назад приватизация жилищного фонда и возвращение имущества законным наследникам было политической неизбежностью и волей народа, сегодня оказавшиеся в бедных регионах люди просто не могут никуда уехать, так как за «подаренную» им недвижимость не выручить денег, необходимых для приобретения хоть какого-нибудь жилья в развивающихся регионах. Если налогоплательщики более богатых областей, так или иначе, косвенно кормят окраины, то почему бы не заключить одноразовую сделку и не оплатить из европейских денег переселение этих 5% людей. Даже без внешней помощи проект окупил бы себя за несколько лет.

Ясно, что не все согласятся уехать. Кто способен сам себя обслужить, тот может остаться. Эти люди лишь не будут получать в своём регионе госуслуги, будь это образование, медицинская помощь, безопасность ли соцобеспечение. Ни у кого ничего силой отбирать не будут. У кого есть земли и леса, тот может заниматься ими дальше, только уже без помощи государства.

Что же делать с этой гигантской территорией, пред которой бледнеет любой европейский заповедник? Огородить и запустить животных! Заброшенные людьми места заполнит природа. Да и у людей появится работа.

Практически безлюдные территории с природным многообразием очень скоро могли бы превратиться в экспериментальную базу для европейских биологов, исследователей окружающей среды и других учёных. На огороженной территории могло бы спокойно жить большее поголовье медведей, волков, лосей. Помимо научных проектов доход могли бы приносить разные виды туризма. Если животных много, то их численность нужно регулировать, например, пуская на территорию охотников.

Предположим, что один охотник-иностранец оставит в стране, в среднем, 3000 евро (разрешения, проживание, обслуживание, трофеи и пр.). Если же в год таких охотников будет 150 000, то уже можно говорить о своей «Северной саванне» с полумиллиардным годовым оборотом. Плюс деньги, полученные от научного, приключенческого туризма, а также деньги, оставшиеся от ликвидированных самоуправлений. Миллиард и больше чистой прибыли в год – неплохо, сказал бы Виллу Рейльян, охотник со стажем.