• Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.

    Анвельт: нанимайте на работу ида-вирусцев

    Министр внутренних дел, социал-демократ Андрес Анвельт Фото: Andres Haabu

    Министр внутренних дел, социал-демократ Андрес Анвельт своей поделился головной болью периода председательства Эстонии в ЕС и проблемами, вызванными дефицитом рабочей силы, сказав, что предприниматели, которым не хватает рабочих рук, могли бы вместо украинцев обратить свои взоры, к примеру, на людей с северо-востока нашей республики.

    И ещё Анвельт признался, что решение проблемы увеличения въездных квот тормозит, в основном, партия IRL, которая в отличие от соцдемов и центристов не готова ещё обсуждать предложения по решению проблемы с квотами.
    Для начала оглянемся в прошлое. Что более всего и почему запомнилось вам из года 2017?
    Этот год для менябыл самым ярким потому, что в 2017-м я пробыл министром внутренних дел полный год (смеётся). Может, это было и не особенно заметно, но на самом деле второе полугодие, выпавшее на наше председательство в ЕС, было настоящей головной болью и гимнастикой для мозгов. При этом я теперь лучше ориентируюсь в европейских вопросах. Это запомнится на всю жизнь, и я верю, что Эстония благодаря этому периоду и впредь будет играть в политике активную роль. Из жизни семейной запомнилось в прошлом году и вообще-то перетекло в год нынешний, пожалуй, что изменение моего отцовского статуса, я становлюсь уже немного грандом. На всякий случай подробнее об этом наперёд не буду, но… скажем так, что дочь моя в таком возрасте (усмехается).
    Но 2017 год пролетел незаметно и очень быстро. Скоалиционным договором было много возни, и всего остального тоже было много.
    Почему вы называете председательство головной болью?
    Тут нечего и стыдиться – головная боль возникла от того, что мне пришлось из привычной обстановки, в которой я занимался повседневными делами Эстонии, оказаться в совершенно новом мире. Лучший пример головной боли – когда в самом начале состоялся приём в Кадриорге, на котором собралось всё руководство Европы, и где меня похлопал по щеке президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. Затем как гром с ясного неба свалилась просьба министра внутренних дел Италии об изменении повестки дня Эстонского председательства с тем, чтобы обсудить миграционный кризис в Италии. А именно, за один день туда прибыли 12 000 беженцев. И-таки изменили повестку дня, что не типично для Европы, поскольку на политическом уровне изменить её очень сложно.
    И мне пришлось срочно заняться делами, которыми в Эстонии мне никогда заниматься не приходилось. Кульминацией были переговоры сЛивийскими предводителями племен. В итоге и Эстония сделала миллионный взнос в европейский фонд поддержки Африки. Также был разработан единый кодекс поведения по отношению к лодкам и судам, перевозящим беженцев. Как следствие, миграционный кризис снизился в десять раз.
    Миграционный кризис уже много лет был головной болью всей Европы. И у нас в обществе в связи с этим возникли довольно ощутимое напряжение и страстные споры. Как вам кажется, ситуация начала успокаиваться?
    Да, я считаю, что напряжение значительно ослабло, по крайней мере, в Эстонии, так как мы видим, что тех ужасов, о которых нам говорили и что, безусловно, усиливали средства массовой информации, не произошло. Прибывшие в Эстонию люди из тех, кто здесь остался, пытаются влиться в местную жизнь. Почти половина мигрантов Эстонию покинула, но таких значительно меньше, чем уехали из многих других стран. Ведь в Эстонии не занимались лицемерной политикой, мол, квоту выполним, а сами в аэропорту повернемся к приезжим спиной и посадим их на автобус, едущий в Германию. Есть государства, в которых так и делали.
    Кроме того, я никогда не стыдился говорить, что миграционным кризисом надо заниматься по сути, а не популистски вопитьи, закроем, мол, границы. Сделав это, мы потеряем самую большую европейскую ценность, то есть Шенген. Выдвинув лозунг, что мы не примем ни одного беженца и в деле Европейской солидарности тоже участия принимать не будем, мы продемонстрируем полное отсутствие заботы о будущем. Вокруг Эстонии тоже есть очень даже кризисные государства. И в какой-то момент у нас за дверями может образоваться толпа из многих тысяч беженцев. У кого будем помощи просить? У Европейского Союза, разумеется.
    Одно дело – миграционный поток из третьих стран, и совсем другое – въездные квоты для рабсилы из третьих стран. То, что въездная квота 2017 года впервые была исчерпана за полгода, вызвала у работодателей такие эмоции и такую реакцию, которые я осмелюсь назвать первой стадией паники. Но, похоже, что правительство восприняло этот факт более легковесно, чем предприниматели. Это так?
    Я бы не сказал, что совсем уж без озабоченности. Я был в должности министра внутренних дел несколько месяцев, когда узнал прогноз, что квота будет исчерпана за полгода. В 2016 года она закончилась тоже чуть раньше срока, к Рождеству. До того квота никогда полностью не исчерпывалась. В прошлом году из-под квоты были выведены, к примеру, ИТ-специалисты, хотя надо признать, что в итоге спрос на них оказался меньше, чем мы предполагали.
    Я уже давно сделал правительству предложение обсудить ситуацию, но это предложение ждало своего часа много месяцев. В конце концов, мы поняли, что лучше дать возможность глубоко заняться проблемой специалистам. Рабочая группа специалистов предложила компромисс, лично мне весьма симпатичный. Теперь нам надо прийти к компромиссу и в правительстве, ибо когда есть три стороны, то есть и три позиции. И приходится уважать тот факт, что политики своими позициями выражают мнение своего электората, а избиратели у всех достаточно разные. Так что компромисс, предложенный рабочей группой специалистов, предстоит детально обсудить.
    И к чему сводится этот компромисс?
    Квота остаётся, часть категорий из-под квоты выводится, временное разрешение на работу удлиняется с нынешних девяти месяцев до года. Дополнительно вводится двухгодичная форма разрешения на временную работу на основании вида на жительство. Они предназначены людям, временно въехавшим в Эстонию и не нуждающимся в особой интеграционной программе. По-прежнему под квотой остаются пятилетние виды на жительство. Человек, проработавший здесь пять лет, нуждается в более глубокой интеграции, поскольку, как правило, он приезжает в Эстонию с семьёй. В этом вопросе государство должно посмотреть правде в глаза и определить, сколько тех людей, которых мы в силах интегрировать в своё общество. Будучи маленьким государством, мы в любом случае не можем распахивать дверь перед всеми, в противном случае не останется нас самих. Рабочая группа подчеркнула, что всё это временные решения, а необходимо выработать ещё и долговременную миграционную политику. Временные же меры нужны сейчас и срочно потому, что проблема перед нами стоит именно сейчас, и решать её надо быстро.
    Если в правительстве удастся договориться, то можно будет в первом полугодии всё и запустить. Сам я призываю предпринимателей Эстонии повнимательнее оглядеться вокруг. Я понимаю, что взять рабочего-украинца – это удобно, им не надо особенно заниматься, но ведь у нас есть свои рабочие руки в Ида-Вирумаа, например. Я часто там бываю и могу утверждать, что в городском ландшафте ощущается фрустрация, вызванная безработицей. По крайней мере, соцдемы и центристы готовы обсудить эту тему в правительстве, ждём, когда созреет для этого IRL.
    Не секрет, что IRL принципиально против всего, что касается пересмотра въездных квот. А в целом, говоря об IRL, то когда создавалось правительство, IRL казалась той партией, которая поддержит любое предложение – лишь бы быть партнёром по коалиции. После того, как председателем партии стал Хелир-Валдор Сеэдер, всё круто изменилось и, глядя со стороны, кажется, что правительству приходится часто менять свои решения под давлением  IRL. Насколько напрягает правительство такая смена силовых позиций?
    Правительство – это не гармоничное супружество, напряжениеи должно быть, иначе мотор заглохнет. Но это, правда, что после смены председателя данной партии некоторые соглашения коалиции или совсем исчезли со стола или их обсуждение затормозилось. С одной стороны, я это понимаю. В прошлой коалиции нечто подобное тоже было, когда произошла смена председателя соцдемов.
    Порой, действительно, кажется, что из упрямства какой-то решённый вопрос вдруг подвергается критике и не осуществляется. Возникает чувство впустую сделанной работы, но это вообще-то не так. Если какой-то вопрос вследствие несхожести мировоззрений не получил поддержки в этой коалиции, то возможно, следующая коалиция сделает это же самое дело.
    Взглянем на минуту назад на результаты осенних выборов в местные самоуправления. Если не учитывать результата Райнера Вакра, то будем честными, соцдемам похвастаться нечем.  Не кажется ли вам, что запретительная политика соцдемов – эточересчур для избирателей?
    Хм… как бы это сказать, запретительная политика… думаю, это несколько утрированное определение. Если взять алкогольную политику, то мне кажется, что дело от запрета весьма далеко. Все случаи домашнего насилия в праздничные дни были вызваны употреблением алкоголя. Ущерб от домашнего насилия в денежном выражении составляет пару сотен миллионов евро в год. О каких запретах мы говорим?
    К счастью, я полагаю, что весь этот кипеш, который поднялся, исходит от мужиков моего возраста – из-за того, что не будет теперь дешёвой водки. Молодняку на это плевать. Я наблюдаю это на улицах и сужу по кругу знакомых моей дочери. А если подойти к вопросу так, что пусть себе каждый делает что хочет, хоть до смерти упивается, то придётся сказать эстонскому народу «прощай».
    Довольно скоро партия Реформ выберет себе нового председателя, поскольку просидевший на этом месте всего год Ханно Певкур, по мнению практически всех, с делом не справился. Также и председатель соцдемов Евгений Осиновский по его собственному признанию считает для себя 2017 год провальным, поскольку почти половина выдвинутых им и социал-демократами идей не прошла. Какую оценку за работу вы бы дали председателю своей партии?
    Думаю, я поставлю «четвёрку», учитывая то, что он ещё совсем молодой. Иногда, заглянув в паспорт, я думаю, что Евгений мог бы быть моим сыном (смеётся). Но мы добрые друзья. Ему есть куда развиваться, это ясно, но ясно и то, что он вожак. У него крепкое рукопожатие, и он не боится говорить на острые темы. Понятно, что как в любой партии при выборах председателя происходит выбор стороны. Когда возник выбор между Свеном Миксером и Евгением Осиновским, я сделал его в пользу Осиновского, и я по-прежнему верен этому выбору.
    С учётом слабых результатов на местных выборах и оценки самого Осиновского своей работы, готовы ли соцдемы выбрать себе нового председателя?
    Не вижу для этого никаких причин. Такая тема даже не вставала. Ничто не изменится к лучшему, если мы всё время будем менять председателей. Это наоборот создаст ситуацию безголового состояния, будет ясно, что фасад важнее сути. Сейчас о смене председателя соцдемов даже думать нет никакого смысла.
    «Безголовое состояние» - удачное выражение, поскольку именно так выглядит сейчас то, что произошло с партией Реформ. Как вам эта ситуация видится со стороны? Можно ли ждать, что очередная смена лидера поможет партии успокоиться и вновь обрести себя?
    Посмотрим. Ведь Кая Каллас вовсе не простой выбор для части ведущих партийных деятелей. Думаю, что совсем просто это не закончится. А почему? Человеку, мало-мальски следящему за политикой, понятно, что Партия Реформ – это партия, выстроенная как партия власти. Более полутора десятков лет она была у власти, и её внутренняя структура выстроена как госаппарат. Между тем, если в один момент остаться без кислородного баллона, то трудно учиться заново дышать. Именно это мы сейчас и видим. То, что они не смогли по-быстрому попасть назад в коалицию и не нашли своего места в оппозиции и говорит об их безголовом состоянии.
    Я хорошо знаю Ханно Певкура, он уравновешенный человек и, по-моему, хороший руководитель, но он не из тех, кто шумит и препирается и без оснований поносит окружающих. Он предпочитает всё решать мирно и спокойно. Но, похоже, что в сложившейся в партии ситуации, во главе её должен стоять шумный человек, тогда и другим будет казаться, что он реально на своём месте. Другое дело, кроется ли за этим шумом хоть какая-нибудь мыслишка…
  • Самое читаемое
TextMagic о миллионных убытках: опасения по поводу ухода с биржи слишком драматичны
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Фондовый управляющий: вернется ли Euribor к 0%?
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Эстонец из Петербурга строит с супругой ресторан высокой кухни в Силламяэ
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.