Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.
Новый виток “очищения” экономики
Недавно почти одновременно появились две публикации: одна на интернет-странице Налогово-таможенного департамента (НТД) о том, что налоговики сейчас массово стали банкротить фирмы с налоговыми долгами; вторая - в правовых актах, где опубликовано решение Государственного суда о личной материальной ответственности членов правления, не подавших своевременно ходатайство о банкротстве своей фирмы.
Судя по сообщению Налогово-таможенного департамента, в этом году 93 предприятия получили от налоговиков предупреждения о начале против них банкротного производства. Общая задолженность этих предприятий была 11,4 млн. евро (но после рассылки предупреждений многие с перепугу почти на полмиллиона долгов сразу погасили).
Одновременно Налогово-таможенный департамент подал иски к членам правлений многих фирм, которые не объявили себя банкротами в нарушение статьи 180 Коммерческого кодекса.
Спор по одному из таких дел даже успел попасть в Государственный суд, который 25.02.2013 хотя и поддержал позицию налоговиков, но вернул иск для повторного рассмотрения в суде первой инстанции. Позиция Коллегии Государственного суда вкратце такова: Налогово-таможенный департамент был прав, когда счёл, что неисполнение правлением требования объявлять фирму банкротом, если она оказалась неплатёжеспособной, нанесло ущерб государству. Ущерб возникает, подчеркнул суд, по двум причинам: во-первых, поскольку своевременное объявление банкротства сохраняет имущество должника в максимальном размере (что позволяет максимально удовлетворить требования кредиторов); во-вторых, потому, что неплатёжеспособное предприятие, своевременно «исключённое из хозяйственной деятельности, не увеличивает размер неудовлетворённых требований».
Но в конкретном иске к трём членам правления Государственный суд всё же счёл необходимым для завершения спора сделать точный расчёт, чтобы оценить, в каком объёме могли быть удовлетворены требования истца (НТД), если бы заявление о банкротстве подали своевременно, в сравнении с возможностью удовлетворения требований на момент подачи иска.
Полученная разница, по мнению высокого суда, как раз и составляет ущерб, нанесённый государству. Эту величину, сказал Государственный суд, должен установить суд первой инстанции.
Обе новости, о которых идёт речь, равно неприятны для многих руководителей фирм, и сообщаем мы о них, чтобы предупредить возможные неожиданности. Но ставить в этом месте разговора точку очень не хочется.
Кампания банкротств по инициативе налоговиков - не новое слово в их деятельности. Такое уже было в конце «лихих девяностых». Помню, в частности, характерную историю с банкротством таллиннской фабрики «Пыхьяла», у которой возникли долги (в том числе налоговые) не из-за вины руководства, а потому, что многие получатели продукции за пределами Эстонии в те незабываемые годы просто прекращали платить. Местным товаропроизводителям понадобилось тогда срочно искать новые рынки, и, надо отдать должное менеджерам «Пыхьяла», они справились с этим нелёгким делом. Резиновые сапоги, галоши и всё такое прочее пошло в Финляндию и на другие устойчивые рынки. Продукция ведь была отменная. До сих пор многие её используют.
Были расчёты, показывавшие, что получи «Пыхьяла» на пару лет «налоговые каникулы», то уже с третьего года фабрика рассчиталась бы со всеми долгами, сохранив около сотни рабочих мест, а эстонские резиновые сапоги конкурировали до сих пор на самых разных рынках. Но… тогдашние руководители финансового блока правительства и слышать не желали об отходе от принципа невмешательства государства в экономику предприятий.
В результате эстонское государство понесло расходы на банкротное производство. Корпуса стоят пустыми до сих пор. Люди стали безработными со всеми вытекающими не только для них, но и для экономики в целом негативными последствиями, а хозяйственная жизнь страны в результате такого отношения к средним предприятиям (также погибли «Тарбеклаас», «Пунане Койт» и многие другие) была деиндустриализирована безвозвратно; поскольку Закон о банкротстве применялся неукоснительно ко всем предприятиям, попавшим в сложное положение.
Потом, в 2008 году, экономисты Тартуского университета в докладе «Конкурентоспособность Эстонии сейчас и в будущем» с печалью напишут: «Эстония пошла по пути Греции. Промышленность ликвидирована. Развиваются гостиницы, торговля, малопроизводительное строительство».
Эта сервисная экономика в 2009 году рухнула. Наш ВВП упал тогда на 14% (худший в мире результат), оставшееся промышленное производство упало на 26,5% (хуже было только в Ботсване). Но власть продолжала следовать ультралиберальным принципам. Из всех стран Евросоюза в период нынешнего кризиса только в Эстонии и в Болгарии государства ничего не делали для стимулирования экономики и внутреннего потребления.
Теперь, похоже, наступил новый виток «очищения площадки». Благо, в отличие от прошлого периода банкротств, конкурентоспособная на рынках труда часть населения не ждёт лучших времён и тоже освобождает территорию.
К Госсуду в этом смысле не может быть претензий. Он поступает по известному с древних времён принципу: «Пусть рухнет мир, но восторжествует закон». Однако руководят страной ведь не только юристы.
Правда, министр экономики у нас как раз юрист. Неужели и он тоже руководствуется тем же древнеримским постулатом и соглашается с тем, что если бизнес в нынешние трудные времена немного захромает, его тут же уничтожают?
Хотите всегда быть в курсе, что пишут ДВ на эту тему? Используйте Мой ДВ, выбирайте ключевые слова и получайте персональные оповещения!