Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.
Европеизированное бессилие
Соединенные Штаты Европы: во время кризиса требовать больше Европы является не чем иным, как признанием собственного провала, считает Мориц Шуллер. Национальные государства не знают, что делать дальше, пишет Мориц Шуллер, передает inosmi.
В Европейском Союзе более 24 миллионов безработных. Именно так теперь выглядит этот «чудесный проект Европы», о котором недавно в Брюсселе с таким восторгом говорил федеральный президент. Вдохновленный этими словами, Йоахим Гаук (Joachim Gauck), обычно сосредоточенный на свободе, затронул вопрос о спасении Европы с конституционно-правовой точки зрения («Я не замечаю, чтобы наша готовность раскрывать спасительные зонтики вызывала бы возражение в Конституционном суде»), и сделал он это для того, чтобы вновь потребовать «больше Европы».
Требовать больше такой Европы, где люди не имеют работы, Европы, которая явно обанкротилась?
Гаук не является единственным политиком, который перед лицом драматических событий в Испании и возвращения кризиса евро требует больше Европы. То же самое делают Меркель, Шойбле (Schaeuble) и Баррозу (Barroso). Они утверждают, что, если бы было больше Европы, то не было бы и кризиса. При этом остается неясным, какими образом общая европейская экономическая и финансовая политика могла бы предотвратить то, что все европейские страны оказались должниками. Но даже в том случае, если бы вариант «больше Европы» и уберег нас от кризиса, вопрос теперь формулируется уже иначе – поможет ли нам стремление иметь больше Европы, которому уже дал свое благословение федеральный президент, выйти из кризиса?
Подобный вариант представляется нереалистичным, поскольку этого уже не смогли сделать национальные правительства. Европа устарела и непродуктивна, у нее нет природных ресурсов, и она по всем направлениям отходит от традиционной политики. Стабильность в Европе сохраняется только потому, что динамика континента очень невелика. И именно теперь, когда еще меньшее количество членов способно что-то давать, вдруг надо почему-то иметь больше Европы? Больше Европы сегодня означает не что иное, как перекладывание ответственности за существующую армию безработных и за катастрофическое экономическое положение на Брюссель. Происходит европеизация не силы, а бессилия. Очевидно, что многим совершенно все равно, как и где Европа теперь политически организуется.
Очень легко увидеть, насколько ограничена в настоящее время в Европе возможность что-то созидать. В Бельгии в течение многих месяцев не было правительства, но это было не особенно заметно. Греции уже давно указывают извне, что нужно делать, а в Германии теперь любой молодой политик может стать министром или даже лидером партии. Какую большую ошибку должен он теперь совершить?
Даже Партия пиратов, которой приписывают потенциал в 30%, является не ответом на ставшую бессильной политику, а ее следствием. Она воплощает собой не протест против содержательного истощения традиционных партий, а его апофеоз. Пираты уже потому не могут заполнить созидательный вакуум, оставленный традиционными партиями, что все меньше остается того, что нужно созидать. Прямая демократия в кризисные времена – это как участие в принятии решения в компании Schlecker: вдруг все теперь получили право говорить – в первую очередь о том, кого из них первым выбросят за дверь. В стране, в которой политическая власть уже потерпела неудачу, ее могут спокойно взять в свои руки и «пираты».
Соединенные Штаты Европы, которые продолжают приобретать все больше формы, являются поэтому свидетельством слабости Европы, а не ее силы. И тот факт, что и Германия соглашается с этим, показывает, что это страну лишь относительно можно считать сильной – только в сравнении с остальными европейскими государствами. Структурно Германия – несмотря на хорошее финансовое положение в настоящее время – выглядит, скорее, так же, как Греция.
«Пакет по вопросам занятости», который в среду потребовала принять Еврокомиссия для борьбы с безработицей, также показывает, насколько незначительны в настоящее время созидательные возможности – как на европейском, так и на национальном уровне. Открытый рынок рабочей силы, минимальный размер заработной платы, онлайновый портал, который должен сообщать людям по всей Европе о имеющихся вакансиях. Если сравнить с программой 2010 Герхарда Шредера, то в этом пакете нет ничего впечатляющего. Но зачем еврокомиссар по занятости должен принимать на себе все те проблемы, которое до него Шредер уже взял на себя?
Перекладывание политической ответственности на Брюссель, что охотно пытаются представить как исторический проект, прежде всего является перекладыванием ответственности за провалившуюся политику. Сегодня призывать к тому, чтобы иметь больше Европы есть признание своего провала. Эта Европа политически и экономически недостаточно сильна, чтобы определять свою собственную политическую структуру. Европа находится в кризисе, так как каждая страна по отдельности находится в кризисе, а во время кризиса созидательные возможности невелики. Слова президента «Как Европы мы сильны, как национальные государства уже недостаточно сильны» больше не соответствуют действительности. Как Европа мы в лучшем случае вместе слабы.
Призыв к тому, чтобы иметь больше Европы, предполагает, что вызовы, на которые должен ответить континент, являются преимущественно структурными по своему характеру, и вместе с европеизацией политики может быть найдено решение. Но это ошибка. На самом деле политика европеизируется, поскольку национальные государства не знают, что дальше делать. «Мы должны развивать творческие силы, - заявил в Брюсселе Йоахим Гаук. И в этом он, несомненно, прав.
Autor: dv. ее