Пакт Молотова-Лыви: как эстонский бизнесмен заставил молочные реки течь в Ленинград

В самый разгар сталинского большого террора конца 1930-х в буфетах советских учреждений служащие и высокие партийные чиновники могли выпить чашечку дефицитного кофе с лучшими эстонскими сливками. Ежедневно поезда шли через Тапа и Нарву на восток. Как писала 18 октября 1937 года газета Maa Hääl в статье «Эстонское молоко на Ленинградском рынке», эстонские фермеры продавали в СССР до 29 000 литров молока и по 1000 литров сливок в сутки. «Для фермеров отправка молока в Россию является крупным источником дохода, поскольку за литр молока, поступающего туда, платят 9–11 центов — цену, которую невозможно получить даже в городских магазинах», — свидетельствовало издание.

Воссоздать систему эстонского сельхозэкспорта в Россию, полностью разрушенную после Первой Мировой войны и большевистского переворота, сумел сын хуторянина из Вильяндимаа Оскар Лыви. В молодости он был имперским чиновником, затем учеником знаменитой Марии Кюри, а со временем сделался участником эстонского сопротивления оккупации и даже министром правительства в изгнании.

Оскар Лыви появился на свет 6 марта 1892 года в деревне Тапику в Вильяндимаа. Дела у его отца шли в гору и пять лет спустя он приобрел ферму побольше на границе Ярвамаа и Ляэне-Вирумаа. Зажиточный хуторянин Михкель Лыви смог отправить сына сначала в приходскую школу, затем в престижную гимназию Треффнера в Тарту и, наконец, на учебу во «второй эстонский город на всей земле», как говорили в ту пору — Санкт-Петербург. Там юноша в 1913 году закончил гимназическую ступень и поступил в Императорский университет - на физико-математический факультет. Оскар Лыви (а может и его родитель) выбрал одно из наименее популярных у студентов направлений - естественнонаучное отделение, кафедру сельского хозяйства.

Но выбор оказался удачным. Лыви за четыре года прошел полный курс и был приглашен на работу в Министерство сельского хозяйства — имперские власти предложили молодому эстонцу пост в Туркестане. Лыви отправился в Центральную Азию, где и проработал в сельском хозяйстве несколько лет — в Петроград он лишь ненадолго заехал в октябре 1917-го. За считанные дни до переворота он обвенчался со своей петербургской невестой в кирхе Царского Села. Затем молодые вновь отбыли на восток, где и прожили до 1919 года. Только приход гражданской войны в Азию вынудил Лыви покинуть пост и вернуться в Эстонию.

В Таллинне таланты Оскара Лыви тоже нашли применение. Он сразу получил место начальника винокуренного отдела в Министерстве сельского хозяйства. На базе бывших господских мыз он организовал сеть государственных заводов, производящих спирт. Пополнив тем самым казну молодой республики, Оскар с супругой уехал в Париж, где занял должность инженера на автомобильном заводе «Рено», дававшем работу многим эмигрантам из рассыпавшейся Российской Империи.

Параллельно Лыви продолжил образование в области химии и радиологии в Сорбонне, получив степень магистра под руководством самой Марии Кюри. Впрочем, в мемуарах он признавался, что лекции ее были «сухими и скучными», куда интереснее было слушать математика Поля Пенлеве — яростного критика Эйнштейна и крупного политика, дважды занимавшего пост премьер-министра Франции.

Как и до того в Петербурге, Лыви в Париже не желал терять связи с Эстонией. Но если в столице Российской Империи достаточно было присоединиться к местному многочисленному Эстонскому обществу, то во Франции Оскару пришлось лично его основать. А по окончании учебы он решил вернуться в Таллинн — даже несмотря на то, что его супруга, не приспособившись к эстонской жизни, предпочла остаться в Париже.

По возвращении Лыви получил новую работу — представителя международного Калийного синдиката и главы бюро по внедрению калийных удобрений в Эстонии. Вопрос повышения эффективности сельского хозяйства всерьез занимал молодого химика, агронома и инженера, причем не только из-за патриотических соображений — в нем явно крылись возможности хорошего заработка.

В 1928 году Лыви основывает собственную фирму Lihaeksport OÜ для оптового вывоза эстонского мяса за границу. Ему первому удается вывести продукцию эстонских фермеров на рынок Финляндии, Швеции и что еще сложнее — Советской России.

«Русские желали покупать только животных отличного качества, они у нас были, и мы их продавали, договариваясь о приличных ценах, — вспоминал в мемуарах Оскар Лыви — Система классификации молочных коров оказала огромное влияние на цены на нашем внутреннем рынке. Фермеры стали разводить только хороших коров, за несколько лет приблизив культуру животноводства к стадам скандинавских стран».

Наверняка, в юности Лыви видел в Петербурге магазины и многоэтажный собственный дом товарищества молочных имений «Помещик». Как студент-агроном он не мог не знать, что благодаря этой фирме из Эстонии на Балтийский вокзал российской столицы каждое утро приходили «молочные поезда», привозя свежайшие продукты с мыз немецких баронов. Продукты эти пользовались у петербуржцев бешеной популярностью. И вот, добившись первого коммерческого успеха с мясными продуктами, в начале 1930-х годов Оскар Лыви занялся воссозданием и молочного экспорта по прежним маршрутам.

Союзниками бизнесмена в правительстве стали министр экономики Карл Сельтер и руководитель департамента сельского хозяйства Каарел Лийдак. В правительстве не решились договариваться о торговле с восточным соседом напрямую или через Союз молочных хозяйств. У Константина Пятса опасались, что если с качеством молочных продуктов возникнут проблемы, это может стать поводом для дипломатического кризиса в отношениях с СССР. Вот почему на переговоры о возобновлении молочных поставок с главой МИД Вячеславом Молотовым в Москву отправились не профессиональные эстонские дипломаты, а предприниматель Оскар Лыви. В случае трудностей Кадриорг мог объявить весь молочный проект частной авантюрой.

В 1934-1936 годах шло постепенное налаживание прерванных почти на два десятилетия экспортных связей. Наконец, в 1936-м была учреждена совместная фирма для торговли с СССР Eesti Piim OÜ, директором которой стал Оскар Лыви. Но за спиной бизнесмена, конечно же, маячила фигура главы государства Пятса и его соратников. Летом и осенью 1937 года газеты, к тому времени уже в значительной степени подконтрольные правительству, синхронно разразились материалами о триумфальном возвращении эстонского молока на рынок СССР.

Как писала Päewaleht в августе 1937 года, соглашение с Советским Союзом предполагало непрерывные поставки с фиксированной ценой, не зависящей от сезона. К молоку и сливкам предъявлялись строгие требования по жирности (3,2-4,2%), кислотности (не более 7,8%), чистоте от микробов и прочих загрязнений. «Как оказалось, русские были в прошлом году были полностью удовлетворены нашим молоком. Они даже удивились, что в нашем молоке так мало микробов, поэтому изначально подумали, что, возможно, микробы в нашем молоке уничтожаются химически», - отмечали журналисты.

Для того, чтобы молоко соответствовало советским стандартам, эстонским фермерам пришлось срочно инвестировать в строительство ледников и покупку холодильного оборудования. К осени 1937 года крупнейшим поставщиком молока на восток стали хозяйства в Йыгева (4000 кг в день) и Раквере (3600 кг), основную долю сливок давал молокозавод Вихула. Загрузка бидонов с молоком и сливками происходила на станциях вдоль железнодорожных линий Таллинн-Тапа, Тарту-Тапа и Тапа-Нарва. При отправлении бидоны закупоривались особым образом - чтобы быть уверенным, что при приемке товара он будет именно таким, как при отправке, не загрязняясь в пути.

Молоко прибывало в Ленинград спустя около полутора суток после надоя и поставлялось в советские государственные учреждения. По данным газеты Maa Hääl, к октябрю 1937 года Советский Союз ежедневно выплачивал Эстонии по 3500 крон за молоко. Хотя в абсолютных величинах цифра может казаться крохотной, торговля с Советами позволила фермерам в 1936-1939 годах увеличить поголовье молочных коров. Сказалась деятельность Лыви и на внешнеэкономической статистике. Если основными торговыми партнерами Эстонии по большинству групп экспорта в второй половине 1930-х были Германия и Великобритания, то по мясу и молоку первую строчку занял СССР.

В 1939 году патрон Оскара Лыви Карл Сельтер, занявший пост министра иностранных дел, подписал договоры о дружбе и ненападении сначала с Третьим Рейхом, а затем и с СССР. Ни на Тоомпеа, ни в Кадриорге не догадывались о том, что пока Таллинн договаривался с Москвой о поставках молока, Берлин в дополнительных протоколах к пакту Молотова-Риббентропа согласовал попадание Эстонии в «зону влияния» Советов. К лету 1940 года страна оказалась оккупирована Красной армией, в июне независимое правительство было заменено марионеточным кабинетом, подконтрольным Кремлю.

В первое время Оскар Лыви казался умеренным оптимистом. Летом 1940 года он приобрел один из лучших домов в центре города — на бульваре Каарли, 5/7 (многие современные таллиннцы знают его как дом с мемориальной доской Георгу Отсу). Кроме того он в первые месяцы после свершившейся оккупации продолжал управлять Eesti Piim. Только в сентябре предприятие и имуществ коммерсанта были национализированы, на посту директора его сменил комиссар-коммунист. Сам Лыви покинул Таллинн и со второй женой и детьми переселился на собственный хутор Тутермаа близ Кейла. Хозяйство было настолько скромным, что не подпадало под конфискацию новыми властями.

В 1941 году Наркомат сельского хозяйства приказал бывшему бизнесмену занять пост главы департамента земледелия. Но его советская карьера продолжалась недолго — вскоре Германия напала на СССР, с приближением Вермахта Лыви вновь вернулся на ферму в Кейла. В период теперь уже немецкой оккупации он участвовал в строительстве фосфоритного завода в Маарду и других проектах. Свои эмоции от попыток работы при новых властях он описывал как «разочарование и негодование».

«Но моей работе пришел неожиданный конец. Дело было в том, что я уже участвовал в эстонском движении сопротивления во время русской оккупации, принимал участие в подготовке и распространении антинемецких листовок и присутствовал на секретных собраниях, о которых, по-видимому, Гестапо не было известно. Однажды меня вызвали на Тынисмяги и повезли на допрос. Затем был произведен обыск и проведено тщательное расследование», — писал Лыви в мемуарах. Немецкая служба безопасности (на самом деле Гестапо в Эстонии не работало) обыскала жилище бывшего предпринимателя, не нашла улик против него и отпустила. Но заработка бывший директор Eesti Piim снова лишился.

В итоге незадолго до возвращения в Эстонию советских войск он в сентябре 1944 года бежал с семейством в Швецию. Еще несколько лет спустя, опасаясь высылки в СССР, Оскар Лыви перебрался в Канаду. В эмиграции он сделался одним из самых активных деятелей эстонской диаспоры. В частности мастер экспортной торговли в 1956–1962 годах занимал пост министра экономики правительства Эстонии в изгнании. Кроме того, покинув родину, он отдался своему давнему увлечению — литературе и публицистике. Еще с молодых лет воротила бизнеса увлекался собирательством эстонского фольклора и сам пробовал писать. В этом его поддерживала в том числе финско-эстонская писательница Айно Каллас.

В Канаде Оскар Лыви выпустил несколько романов под именем Яан Ярвалас. Самым известным и популярным из них стал двухтомный роман «Три женщины» Интересно, что использование псевдонима объяснялось тем, что Лыви не желал острым литературным творчеством привлекать к себе дополнительного внимания советских властей, даже несмотря на то, что остаток жизни он провел за пределами оккупированной Эстонии. Предприниматель и писатель скончался в Монреале 24 августа 1977 года.

«Человек, который до самой старости так живо, даже страстно вникал во все явления жизни, болезненно переживал трагедию своей родины, воплощавший своим рвением и энергией вечную юность», — так отзывалась о Лыви в некрологе газета эстонцев в эмиграции Vaba Eestlane.

Не прошло и полутора десятилетий, и дети Лыви смогли вернуться во вновь независимую Эстонию. По решению наследников, теперь романы выдающегося предпринимателя, дипломата, агронома и организатора выходят на родине под его собственным именем.