Может, хватит? Возьмём в долг!

Может, теперь, когда выборы и связанный с ними балаган остались позади, на Тоомпеа заметят, что в результате начатого центробанками марафона печатания денег проценты упали до рекордно низкого уровня.

Большинство стран используют заёмный капитал для инвестирования или покрытия расходов. Но наше государство, придерживающееся консервативной денежной и бюджетной политики, уже пару десятков лет уверено, что заём брать нельзя, так как мы всё равно не знаем, что с ним делать. Я не понимаю, какое конкурентное преимущество даёт Эстонии не обременённый долгами баланс. Как долго и зачем мы будем поклоняться этому идолу?

Я не могу согласиться с тем, что Эстонии нечего делать с заёмными деньгами. Неужели у государства нет проектов или недофинансированных сфер, которые могли бы увеличить нашу конкурентоспособность и улучшить качество жизни? Как долго мы будем говорить о многополосных трассах Таллинн-Тарту или Таллинн-Пярну? Может, стоит их, наконец, просто построить? Разумно ли строить и содержать паромы, если мы могли бы построить между материком и Мухумаа 6-километровый платный мост, который, скорее всего, окупится за 10-15 лет?

Неужели оборонная способность нашей страны находится на таком уровне, что в свете геополитических событий нам не стоит инвестировать в эту область больше, чем какие-то 2% от ВВП, львиная доля которых идёт не в инвестирование, а в покрытие текущих расходов? Государственные облигации имеют и другие возможности применения, которые до сих пор у нас не обсуждались.

Выход государства на рынок облигаций поспособствовал бы (повторному) возникновению местного рынка облигаций.

Заёмные деньги можно направить в лётную сферу. Недавно я прочитал, что компания Estonian Air должна вернуть самолёты Embraer, арендованные у Finnair. Новые самолёты арендовать не получится, так как нет денег. И так воздушное сообщение между Эстонией и остальным миром не самое оживлённое, так неужели теперь мы дошли до точки, когда в результате административного бессилия ещё больше сократим количество прямых рейсов?

Если Tallinna Sadam может приобретать паромы и государство выделяет большие суммы на покрытие расходов на деятельность, что позволяет вытеснять с рынка частные компании, то почему аналогичную схему не применить в авиационном сообщении? Государство могло бы за дешёвые заёмные деньги приобрести самолёты, отвечающие потребностям Estonian Air, и сдать в аренду их Estonian Air же на рыночных условиях.

В последние годы многие государственные фонды вышли на рынок аренды самолётов, так как это быстро растущий и предлагающий высокую доходность бизнес, основным конкурентным преимуществом которого является цена капитала. В отличие от паромов подобное вложение принесло бы государству солидный доход.

Тяжело предсказать, как долго продлится этот сумасшедший цикл предложения денег, но не использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах по крайней мере безответственно.

Из интереса я запросил у пары лондонских инвестиционных банков индикативную оценку гипотетических 10-летних гособ­лигаций Эстонии. Лучшей индикацией было 0,53% в год, причём это включало все сопутствующие организационные и административные расходы.

В апреле 2014 года доходность 10-летнего долга Германии была примерно 1,5%. То есть сегодня Эстония могла бы взять заём в три раза дешевле, чем Германия год назад!

Эстония могла бы сегодня без проблем привлечь пару миллиардов евро (при необходимости значительно больше). Облигации не амортизируются, то есть в текущем порядке нужно платить только проценты. Если бы государство привлекло, например, миллиард евро на 10 лет, то обслуживание займа обошлось бы нам примерно в 5 млн. евро в год. На фоне доходов казны в 8,5 млрд. евро в год это очень маленькая сумма.

Большинство стран рефинансирует свои облигации также на финансовом рынке, тем самым, по сути, из денежных потоков государства оплачивается только процент, а не основная часть. Основную часть нужно будет вернуть через 10 лет. Если нынешний эксперимент по печати денег выполнит свои цели – увеличит инфляцию, то инвесторы стали бы доплачивать Эстонии за то, что она возьмёт у них заём. Не факт, что подобная сверхвыгодная ситуация на рынке заёмного капитала продлится долго, то есть государство должно действовать очень быстро.

Германия, известная своей денежной дисциплиной, подходит к займам консервативно, но они берут их постоянно. Обеспокоенность наших политиков по поводу займа опирается на параноидальное представление, что если будет открыт этот ящик Пандоры, то социал-демократы и левые партии, когда придут к власти, начнут за счёт займов покрывать текущие расходы. Комментируя взятие займа, наш бывший премьер-министр Андрус Ансип когда-то приравнял Эстонию к Греции.

Почему мы так себя недооцениваем? Почему мы не можем придерживаться при использовании заёмного капитала консервативной линии? Если мы до такой степени боимся повторить судьбу Греции, то почему бы на государственном уровне не установить максимальный размер долга, привязав его, например, к ВВП? Можно же зафиксировать в законе, что заёмный капитал используется только для инвестирования, а не для латания дыр в бюджете.

Невольно возникает вопрос, прагматична ли такая упёртость нашего правительства в отношении гособлигаций, особенно сейчас, когда финансовые рынки предлагают необременительные условия привлечения денег.

партнёр Superia Corporate Finance

Хенрик Игаста

Autor: Хенрик Игаста