Кто убил Wall Street?

Кто отказался бы от того, чтобы кредитный рынок послужил на благо владения жильём? Итак, мы начинаем с введения серьёзной конкуренции в дело ипотечных ссуд. Мы допускаем, чтобы небанковские учреждения давали жилищные ссуды, и позволяем им предлагать креативные, более доступные ипотеки будущим домовладельцам, не нашедшим удовлетворения у традиционных кредиторов.

Затем мы предоставляем этим займам возможность объединения в общий фонд и распределения в пакеты ценных бумаг, которые могут быть проданы вкладчикам, попутно сокращая риск. Мы делим поток платежей по этим жилищным ссудам на доли с переменным риском, в качестве компенсации повышая ставки для владельцев более рисковых частей. Затем мы прибегаем к услугам рейтинговых агентств для подтверждения того, что доли этих ценных бумаг, обеспеченных залогом недвижимости, связанные с меньшим риском, достаточно безопасны для инвестиций пенсионных фондов и страховых компаний. И для спокойствия сомневающихся мы создаём вторичные ценные бумаги, позволяющие инвесторам приобрести страховку против дефолта эмитентов этих ценных бумаг.

Лучшей схемы для демонстрации выгод финансовой инновации не придумаешь. Она позволила миллионам менее обеспеченных, и, следовательно, исключенных из системы займов семей стать домовладельцами, инвесторам – получить высокую прибыль, а финансовым посредникам – заполучить комиссионные. Это кажется осуществлением мечтаний – и, вплоть до каких-то полутора лет назад, многие финансисты, экономисты и организаторы экономической политики думали именно так.

А потом всё это обернулось крахом. Кризис, охвативший финансовые рынки в последние месяцы, похоронил Wall Street и привел к уничижению США. По сравнению с почти триллионом долларов, которые министерство финансов США было вынуждено потратить на вывод бедствующих финансовых организаций из кризиса, обвалы развивающихся рынков – как, например, мексиканский кризис 1994г., или финансовый кризис в Азии в 1997-1998гг. – выглядят пустяковыми.

Но где же была допущена ошибка? Если предпринятые меры не направлены на истинные источники кризиса, наш новообретённый пыл нормативной инициативы может уничтожить не только отравляющие виды финансовой инновации, но и её полезные стороны.

Трудность заключается в том, что «подозреваемых» слишком много. Была ли проблема вызвана недобросовестностью ипотечных заимодателей, составивших такие кредитные условия – подобные «дразнящим» ставкам и штрафам за досрочное погашение кредита – которые заманили ничего не подозревавших заёмщиков в долговую ловушку? Возможно, однако, подобная политика была бы бессмысленной для заимодателей, если они не были уверены в том, что цены на жильё будут продолжать подниматься.

Может быть, вина лежит на жилищном буме конца 1990-х и нежелании Федерального резерва под руководством Алана Гринспана его остановить. Даже если это так, резкое увеличение количества обеспеченных долговых обязательств и подобных ценных бумаг зашло гораздо дальше, чем требовалось для поддержания ипотечного кредитования. Это относится и к дефолтным свопам, ставшим орудием спекуляции вместо страхования и достигшим поразительной суммы в 62 триллиона долларов.

Итак, кризис не достиг бы таких масштабов, если бы не финансовые учреждения всех сортов, занимавшиеся максимальным привлечением заемного капитала в целях извлечения большей прибыли. Но чем, же в это время занимались рейтинговые агентства? Если бы они следовали своим обязанностям, вовремя предупреждая о рисках, эти рынки не привлекли бы такое количество инвесторов. Разве не в этом самая суть дела?

Или, возможно, истинные виновники находятся на другой стороне света. Высокий уровень сбережений населения Азии и иностранные центральные банки, накапливающие доллары, спровоцировали глобальное перенасыщение сбережений, столкнувших реальные процентные ставки в негативную область, в свою очередь, разжигая жилищный бум, одновременно посылая финансистов вкладывать на всё более рискованные предприятия с заемными средствами. Макроэкономическим директивным органам следовало бы организоваться и действовать вовремя, для того чтобы ликвидировать эти крупные и нерациональные дефициты по текущим счетам. Тогда бы не было столько ликвидных средств, болтающихся кругом, только и ожидая несчастного случая.

Или, может быть, это министерство финансов США втянуло нас в эту неразбериху, действуя неправильно во время развития кризиса? При всей негативности ситуации, именно отказ секретаря министерства Генри Полсона взять Lehman Brothers на поруки смял рынки. Сразу после этого решения, краткосрочное финансирование даже для наиболее капитализированных фирм буквально обвалилось, и вся финансовая система просто перестала действовать.

Ввиду того, что вот-вот должно было произойти, возможно, было бы лучше, если Полсон наступил на горло собственной песне и проделал с Lehman Brothers то, что уже было сделано с Bear Stearns, и что должно было быть сделано через несколько дней с AIG – спасти их с помощью денег налогоплательщиков. Wall Street могла бы выжить, и налогоплательщики США могли бы быть избавлены от ещё больших счетов.

Возможно, бесполезно искать единственную причину, без которой финансовая система не взорвалась бы нам прямо в лицо. Утешением может послужить мысль – при желании всё еще верить в финансовую вменяемость – что это было примером «идеального шторма», редкого неблагоприятного стечения обстоятельств, сочетания множества несчастливых звёзд.

Итак, что покажет «вскрытие», анализирующее причины гибели Wall Street? Это был случай самоубийства? Убийства? Несчастный случай? Вряд ли это когда-нибудь станет известно наверняка. Следовательно, нормативные положения и меры предосторожности со стороны законодательных органов в целях предотвращения подобной ситуации в будущем останутся неопределёнными и будут иметь сомнительную эффективность. Поэтому можно не сомневаться в том, что в будущем, после того, как теперешний кризис спрячется на задворках памяти, нас ожидает очередной крупный финансовый кризис. На это можно поставить жизненные сбережения. В сущности, так вы скорее всего и сделаете.

Autor: Дэни Родрик