Кадри Симсон: сланцевые электростанции никто за одну ночь не закроет

Это решение означает, что правительство провело анализ и пришло к выводу, что сланцевым электростанциям к этому сроку будет найдена выгодная альтернатива. Не думаю, что решение принималось на эмоциях: в его основе лежала солидная экспертиза. Сланцевые электростанции уже сегодня во многие часы (биржевая цена электричества на бирже Nord Pool распределяется по часам – прим. ред.) не выдерживают конкуренции с другими поставщиками электроэнергии, продающими электричество дешевле. Потребитель не будет платить ту цену, которая требуется сланцевым электростанциям, чтобы поддерживать себя в должном состоянии.

Действительно, два года назад цена на квоты на выбросы CO₂ приближалась к 100 евро, а сейчас она откатилась до 60. Но нужно помнить, что с каждым годом этих квот на рынке становится все меньше и меньше. Система была спроектирована так, чтобы четко стимулировать промышленников и энергетические компании переходить на более чистое сырье.

Кстати, деньги за квоты на CO₂ никуда не пропадают: 90% этих средств остаются в Эстонии и поступают в госбюджет (оставшиеся 10% идут в Инновационный фонд Европейского союза, откуда поддерживают производства, которые хотят поменять сырье на более экологичное). Другой вопрос, что энергетическим компаниям от этого не легче, т.к. эти деньги идут на удовлетворение общественного блага, а не лично их интересов.

К тому же хотелось бы напомнить, что хотя процесс и затянут на десятилетия, все знают, что в европейском законе о климате была громко провозглашена и закреплена цель достигнуть углеродной нейтральности. В январе 2024 года Еврокомиссия представила свое видение относительно того, что должно произойти до 2040 года. Поставлена цель уменьшить количество выбросов CO₂ по сравнению с 1990 годом на 90%.

Чтобы этого достичь, нужно использовать в том числе и те технологии, которые сегодня на рынке широко не представлены. Например, улавливание CO₂ (Carbon capture and storage). Это когда выбросы перехватываются еще до того, как они попали в атмосферу. В результате они не загрязняют природу, и их можно либо зарыть в землю, либо перенаправить на вторичное использование. С помощью этой технологии удерживают на плаву цементные заводы и другие производственные предприятия, т.к. она делает их независимыми от квот на CO₂. Многие страны-члены ЕС уже приняли на вооружение этот вариант.

Этот вопрос нужно задать правительству. Однако сейчас европейские регуляции таковы, что если государство нуждается в сланцевых электростанциях, оно имеет право их дотировать, чтобы поддерживать в надлежащем состоянии. Так что за одну ночь сланцевые электростанции никто не закроет. Их будут использовать до 2040 года, а если необходимость в них отпадет раньше, переведут в резерв на случай, если вдруг понадобятся.

Большой плюс сланцевых электростанций в том, что они уже существуют и не надо инвестировать в их строительство, однако их срок службы тоже ограничен. При его наступлении их в любом случае придется заменить на более экологичную альтернативу.

Это не соответствует действительности. Новые угольные станции поляки уже не строят. Чего им удалось добиться, так это сохранения системы господдержки, при которой угольные электростанции будут держаться в резерве и поддерживаться в надлежащем виде, даже когда они не продают электричество – чтобы в тот период, когда электричество от них понадобится, персонал был готов выполнить всю необходимую работу.

В Швеции и Норвегии самые большие в Европе гидрорезервы. Да, есть проблема, что в скандинавском регионе недостаточно подключений. Но благодаря финансированию со стороны Европейского Союза мы сможем их построить. Например, Estlink3 – кабель между Финляндией и Эстонией – находится в списке приоритетных проектов для ЕС, а значит, у нас есть шанс получить на него финансирование.

Плюс ко всему, для всех потребителей будет выгоднее, если каждая страна будет не на все 100% обеспечивать свою потребность в электроэнергии, а станет частью общей системы. Эстонии очень выгодно быть частью рынка скандинавских стран – потому что на нем огромное количество дешевой гидроэнергии.

В большинство часов морские ветропарки производят электричества больше, чем требуется всей электросети на суше. Но, чтобы потенциал ветра зря не пропадал, по всей Европе набирает обороты водородное производство (интервью с ведущим американским экспертом по зеленому водороду также скоро выйдет на страницах ДВ – прим. ред.). В те периоды, когда электричество не нужно, его сохраняют в виде водорода. Это более чистая альтернатива природному газу. У нас в Европе уже есть и примеры вроде Дании, которая превратилась в крупного экспортера электроэнергии благодаря тому, что уже 30 лет строит морские ветропарки.

Уголь сегодня и вправду используется несколькими европейскими странами. Но я напомню: перед нами стоит цель стать к 2050 году климатически нейтральными. И когда в 2022 году случился энергетический кризис, ЕС был единственной крупной экономической зоной в мире, которая снизила выбросы CO₂. Потому что до этого мы половину угля импортировали из России, и перестали это делать после первого же энергопакета санкций.

Вообще у нас должно быть много разных источников электроэнергии. Нам требуются не только солнечные панели, ветряки и когенерационные станции, но и технологии сохранения электричества (и опять-таки, гидроаккумулирующая станция в Палдиски также находится в списке самых важных энергетических проектов Европы, что дает нам шанс получить финансирование ЕС). Именно это нам и надо – много разнообразных решений. Один лишь ветер или одно лишь солнце никакой энергетической безопасности нам не обеспечит.