Слово на букву "г" все чаще становится словом на букву "г". Модные молодые люди (rich & beautiful), с восторгом проводившие время в гламурных клубах — "Лете", "Зиме" и прочем "Дягилеве", проводят время на политических акциях типа "Оккупай Абай". Лучшие глянцевые журналы нашпигованы, как рождественский гусь яблоками, социальными и политическими колонками. Один из апостолов российского гламура, главред Esquire Филипп Бахтин, сначала превратил этот образцовый журнал мужской моды в научно-популярный, нечто вроде Scientific America, а потом и вовсе ушел из гламура в народ — создавать загородные лагеря для подростков. Ксения Собчак, икона гламура, из блондинки в шоколаде превратилась в трибуна, пошедшего в политику и попавшего под обыски. Тина Канделаки занимается проблемами образования. А в социальных сетях обсуждают не, скажем, проблему соотношения длины ног и ношения брюк со штрипками (то есть обсуждают, но как бы на третьем плане), а муниципальные выборы и изъяны власти. Раньше тот, кто всерьез употреблял слово "власть", из гламура выпадал автоматически (гламур был раем, какое дело ангелам до какой-то земной власти?). А сегодня мальчик или девочка, не видящие вокруг себя ничего, кроме сверкающих стразов и модной музыки, не прописанные ни в каком общественном пространстве, не обсуждающие общественные проблемы, исключаются из категории модных людей с той же категоричностью, с какой раньше они бы почитались убогими именно за участие в социальной жизни.

Я бы сам хотел понять, в чем причины перемены модного вектора. Несколько соображений есть.

Объяснение 1: вагон устал ходить по кругу

В первой половине 2000-х, когда Россия, пройдя перестройку, путч, развал, расстрел и кризис, стала подниматься на углеводородных дрожжах, рост потребления застил глаза многим. Да, очень многим казалось, что Москва, если судить по интерьерам ресторанов и клубов, куда круче Лондона, Нью-Йорка или Парижа. Похоже, половина стразов от Swarovski поставлялась тогда в Россию.

Но во второй половине 2000-х — когда гаишники вконец охамели, менты откровенно забили, а приговоры в судах стали известны заранее — пришло понимание, что если во Франции за полтора века сменилось пять республик, то у нас на дворе все тот же строй, что и в XV веке: самодержавие. Или, если режет слух,— автократия. И что безумное воровство в сочетании с безумной коррупцией — это врожденная, хроническая болезнь этого строя, которая в рамках автократии если и вылечивается, то только тоталитаризмом.

В общем, многие из тусовавшихся когда-то на гламурных вечеринках поняли, что обманулись. И что живут они в отсталой, не сказать бы второсортной стране. А поэтому, даже купив "мазерати" и даже скривив губу в адрес тех, что пишет "мазерати" через z, а не через s (а "Куршевель" — через "а", а не "е"), ты все равно сидишь в русских "жигулях", просто тюнингованных. И любой гаец может сделать с тобой что угодно, просто потому, что глянулись твои бабки.

Полная версия материала в Огоньке