В том, что за столом переговоров по формированию новой правящей коалиции останутся, в конце концов, три, а не четыре партии, и что случится это сразу же, как только начнутся дискуссии по насущным экономическим и социальным вопросам, больших сомнений не было. Сомнения были по поводу того, кого из участников выставят за дверь.

Поначалу казалось, что наиболее перспективен союз в составе Партии реформ, Социал-демократической партии и Свободной партии. Тут вам и сохранение преемственности существующей коалиции, и ответ на общественный обновленческий запрос. Но понятно было и то, что в ситуации «ходоки у барина» реформисты укажут на порог тем, кто окажется наименее уступчивым. Ясно было и то, что главная задача реформистов состоит в осуществлении таких перемен (коль скоро народ их требует!), которые на самом деле ничего не изменят. И в этом смысле утопить в словесах типа «усилить» и «углубить» можно очень многое, но не, например, конкретные предложения по налогам. А они были у всех собеседников реформистов. Но наиболее радикальной в глазах реформистов оказалась позиция Свободной партии, предлагавшей для покрытия бюджетной дыры от повышения не облагаемого налогом минимума дохода, что есть и в пакете реформистов, увеличить на несколько процентов саму ставку подоходного налога. А это уже вторжение в святая святых Партии реформ. Кроме того, т.н. «демократический пакет» Свободной партии предусматривал значительное сокращение финансирования партий из госбюджета, введение открытых списков на выборах и др., что реформистам, как основным бенефициарам бюджета, явно поперёк организма. Главное же в том, что Свободная партия отказывалась уступать, заявляя, что пришла не за власть любой ценой бороться, а данные своим избирателям обещания выполнять. Социал-демократы и IRL, которые относятся к вхождению в правительство не только как к необходимому подтверждению престижа, но, похоже, и как к экзистенциальному вопросу, явно демонстрируют бОльшую сговорчивость.

Для новой партии, каковой, несмотря на её генезис, является Свободная партия, оказаться в оппозиции по принципиальным соображениям вовсе не проявление слабости. В высказанном коллегой мнении, что это, наоборот, сильный шаг, есть немалый резон. В правительстве она оказалась бы в слабой позиции в тени более сильных старожилов, но при этом несла бы всю ответственность за правление. В оппозиции же ей будет проще нарастить политический вес и престиж.

Переговоры о формировании правящей коалиции «на троих» пойдут теперь, несомненно, быстрее из-за меньшего и привычного не только числа, но и состава участников, но совсем уж простыми они всё же не будут, потому что, хотя наиболее строптивые ушли, оставшиеся тоже будут стремиться протолкнуть как можно больше своих предвыборных обещаний.