Евгений Осиновский: нужно различать большую и маленькую коррупцию

Конечно, ни для кого сегодня уже не сюрприз, что центристы следующие местные выборы выиграют. Тому есть ряд причин. Центристам удалось преодолеть нелегкую для себя ситуацию, в первую очередь, благодаря решениям парламента, которые мобилизовали русскоязычный электорат. Это и вопрос церкви, и право голоса.

С другой стороны, если мы посмотрим на все остальные партии, то еще до июня я бы сказал, что у трех из них была возможность бороться за вторую позицию – это социал-демократы, «Отечество» и Партия реформ. Понятно, что последний месяц был в таллиннской политике крайне турбулентным, и это повлияло в том числе на рейтинги. Но социал-демократы чувствуют себя уверенно в контексте следующих местных выборов. И наша цель – получить вторую позицию, чтобы формировать и следующую мэрию в похожем составе коалиции.

Я думаю, что это значительно более глубокие тенденции в части нашего общества. Эти тенденции в русскоязычных кругах действительно проявляются поддержкой партии Koos, но мы видим, что и среди эстоноязычного электората, например, поддержка партии EKRE, которая тоже открыто по многим вопросам ведет политику для меня глубоко неприемлемую, она присутствует. Эти тенденции в любом обществе существуют. И понятно, что в более сложные времена популизм, будь он радикально левый или радикально правый, пользуется поддержкой в обществе.

Основной вопрос на этих выборах я поставил бы крайне просто: либо мы продолжаем те реформы, изменения в городском управлении, которые были начаты в прошлом году, когда центристов удалось отправить в оппозицию, либо после октября вернется старый стиль управления. На сегодня – несмотря на то, что в промежутке Партия реформ уже заключила коалицию с центристами, а потом от нее отказалась – мне кажется, что и реформисты понимают: коалиция с центристами для их избирателей глубоко неприемлема. И в этой ситуации самым позитивным сценарием для центристов является коалиция с EKRE.

Наша цель – создать большинство, которое состоит из остальных партий. С EKRE мы не сотрудничаем уже десять лет, и с Центристской партией под руководством господина Кылварта мы тоже возможности заключения коалиции не видим. Наша цель – продолжить в похожем составе коалиции, поскольку мы знаем, что партия «Ээсти 200», судя по сегодняшним рейтингам, в следующем горсобрании представлена не будет.

Если «Правые» преодолеют барьер, то тогда они отнимут какую-то часть электората, скорее всего, у самой Партии реформ, поскольку их избиратели похожи. Если они не преодолеют этот барьер, то, соответственно, остальные партнеры получат больше голосов. Но тут моделировать результаты выборов сегодня крайне сложно, поскольку действительно политическая ситуация нестабильная, турбулентная. Посмотрим на последний месяц.

С этой оценкой я не соглашусь. Я уверен, это лишь временная консолидация русскоязычного электората вокруг Центристской партии из-за этих изменений в государственной политике. Если мы посмотрим на ситуацию прошлым летом, то все же мы видели и, я уверен, в будущем опять увидим более разбросанные предпочтения русскоязычных жителей между разными партиями, что абсолютно нормально в демократическом обществе. И даже несмотря на процент поддержки социал-демократов среди русскоязычного общества мы всегда на протяжении последних 15 лет, пока я в политике, в любом случае представляем всех жителей Эстонии, в том числе и русскоязычных. И в Таллинне точно так же.

Я общаюсь со всеми жителями города. Мы занимаемся по существу реальными вопросами, которые касаются в первую очередь русскоязычного электората, например, перехода на эстонский язык обучения. Это реальная реформа, которая должна быть проведена эффективно. Так что я здесь никак не хочу прийти к выводу, что, если центристы окажутся в оппозиции, то голос русскоязычных таллиннцев как-то будет не представлен на уровне мэра.

Нет, это не было моей целью. Здесь, скорее, вопрос в том, что в демократическом обществе коалиции заключаются публично. Это основной принцип коалиционного соглашения. Партии садятся за стол, договариваются: «Да, у нас единые цели, мы готовы вместе управлять городом или страной». Подписывается коалиционный договор, который всем четко говорит, каковы цели политических партнеров.

Если мы посмотрим на создание коалиции центристов и реформистов, то это очень своеобразный процесс – оба потенциальных коалиционных партнера пытались скрыть реальное желание создать коалицию, поскольку и одна, и другая партия для своих избирателей была токсичной. Избиратели реформистов не хотят видеть коалицию с центристами и наоборот. И мы же все понимаем, что в политике, если заключается соглашение о коалиции, выбирается кандидат в мэры, то это не просто так, случайно. До этого проходят все же политические консультации и заключаются договоренности. И если мы не видим их в публичном пространстве, то это значит, что они где-то в другом месте. И это действительно крайне недемократично. Мне было бы очень сложно представить, каким образом эти две партии вместе бы демократично сотрудничали.

Ну, можно назвать пактом, можно назвать секретными соглашениями, но это сути не меняет. То есть понятно, что центристы с реформистами договорились. Эта договоренность состояла из нескольких компонентов. Первая и публичная часть – это избрание господина Сыырумаа на позицию мэра, но плюс к этому еще были неозвученные соглашения, которые все понимают и все знают, касательно поддержки в парламенте Михала на посту премьер-министра и так далее. Если кому-то это слово не понравилось, можно его заменить на что-то другое.

Она действительно сильно изменилась. Я понимаю, что это не всегда видно. Эти аналогии понятны, но это принципиально разные вещи. Да, в Коммунальном департаменте серьезные системные проблемы с госзакупками. Здесь никаких вопросов нет. И на протяжении последнего полугодия мы за этой ситуацией следили, обращали внимание вице-мэра на то, что нужно эту систему в корне менять. Этих изменений сделано не было.

Сегодня эти изменения идут, и в ближайшие несколько недель будет представлен конкретный план действий касательно именно Коммунального департамента, чтобы в будущем избежать таких вопросов. Это не только конкретное криминальное дело отдельного чиновника, который уже не работает в городской системе и который некачественно составил документы. Насколько нам сегодня известно, там цели криминального деяния не было, но это скорее как бы проявление человеческой глупости или некомпетентности в этом вопросе.

Вы теперь говорите об уличных туалетах. На самом деле, в этих тендерах всегда участвовала только одна фирма – и когда реформисты были в оппозиции, а центристы были в этом кабинете. Cramo – в принципе, единственная фирма, которая за последние пять лет нам эту услугу предоставляет. Но тот тендер действительно был проведен некачественно, точно так же, как и тендер со скамейками.

Теперь говоря о реальных изменениях. Как говорят специалисты, политологи, нужно различать большую и маленькую коррупцию. Маленькая коррупция может касаться какого-нибудь отдельного чиновника – и разные системы внутреннего контроля минимизируют эти риски, но никогда, особенно в большой административной системе, полностью избежать такой возможности нельзя. Совсем другая тема – это так называемая большая коррупция, которая начинается все же с политического уровня, где создается система, при которой нужные решения принимаются в пользу либо своих однопартийцев, либо в пользу каких-то конкретных предприятий за пожертвование партии и так далее.

Дело Porto Franco касалось именно работы мэрии и Центристской партии в этом контексте. Это и фиктивные рабочие места для центристов в разных городских структурах, которые здесь были; это вся система распределения спортивного финансирования тем клубам, которые так или иначе связаны с Центристской партией.

Чтобы изменить в корне эту ситуацию, здесь действительно нужны административные реформы на политическом уровне. Чем мы на протяжении последнего года и занимались. Это объединение разных учреждений, объединение больниц, спортивных и культурных центров и так далее, чтобы у нас были нормальные, серьезные организации под профессиональным управлением, чтобы минимизировать риски случаев, как, например, с госпожой Глебовой. Это ускорение процесса детальных планировок – тоже тема, которая имеет серьезные коррупционные риски.

Если мы посмотрим на тот же случай с Porto Franco, то господин Тедер не раз публично говорил о том, что городские службы проводили все процедуры настолько долго и сложно, что в конце концов ему почти ничего уже не оставалось, кроме как пойти к господину Корбу и предложить коррупционные возможности.

Действительно ряд центристских политиков и деятелей, как Корб, Карилайд и другие, так или иначе были информированы или активно участвовали в контактах между мэрией и Тедером. Но в конце концов решения, которые привели к коррупционному деянию, были приняты в этом кабинете. Решение, которое послужило основой коррупции, было принято Кылвартом.

Обвинения ему не выдвигались.

В Таллинн вернулась демократия. Это я на полном серьезе говорю. Автомобильный вопрос политически чувствителен, затрагивает всех – нужно ли больше велосипедных дорожек или все же оставить больше места автомобилистам, каким образом реконструировать одну или другую улицу, куда строить трамвай. В коалиционных правительствах всегда нужно договориться, найти компромисс между разными мнениями. Именно в этом заключается моя основная роль. И мне кажется, что на протяжении последнего года по всем основным решениям эти компромиссы достигнуты.

Но нужно признать, в политике работают личности, у них свой почерк. И два уважаемых вице-мэра зачастую в своих выступлениях не всегда вели себя корректно. Я имею в виду распространение не всегда верной информации. Житель города должен все же понимать, где проходит грань между тем, что можно было то или иное решение принять, и тем, какие решения уже приняты.

У нас не раз были ситуации, увы, при которых один вице-мэр сказал, что будет так, а второй вице-мэр сказал, что так точно не будет, будет совсем по-другому. И это действительно приводило к такому непонятному диссонансу – а что же на самом деле произойдет? Поначалу не все члены мэрии имели нужный политический опыт для того, чтобы в этих процессах участвовать. За последние полгода я бы сказал, что эта ситуация была налажена, и таких проблем уже не было до начала июня, когда Партия реформ решила действующую коалицию разломать.

Ну, это не мой стиль – призывать взрослых людей к адекватному поведению. Но должен признать, что не раз тут, за столом в мэрии, мы обсуждали, почему кто-то высказал позицию, которая не является позицией мэрии. Были случаи, когда я как мэр запретил конкретному вице-мэру реализовать одно или другое решение, поскольку у нас нет такой договоренности. Нужно разделять идеологические желания, политическую программу, предвыборные обещания разных политиков и реальное управление городом. Горожане должны понимать, какие решения и на основе каких исследований, принципов, в городе принимаются.

Ну, например, вице-мэр Ярван самостоятельно принял решение об изменении ограничения скорости на Каарли пуйестеэ. Соответствующего соглашения у нас не было, поэтому сохраняется прежняя ситуация. По этому конкретному пункту у нас в коалиционном соглашении есть договоренность, что мы проведем анализ касательно влияния понижения скорости на безопасность, но никаких решений о том, что мы где-то будем возвращать обратно предыдущую, у нас не было. Таким образом, Ярван нарушил соглашение коалиции, и такое решение я никак поддержать не мог.

Нет, с такой оценкой я не соглашусь. Я работал со всеми коалиционными партнерами, именно исходя из принципа, что все должны себя чувствовать в коалиции хорошо и иметь возможность реализовывать свою политическую программу в рамках заключенных коалиционных соглашений. Не за счет других коалиционных партнеров, не за счет вреда общественности, но в рамках коалиционного соглашения у них должно быть свое пространство.

Общественности не раз говорили о том, что мэр недостаточно активен, не встревает в какие-то споры. Но это тоже не случайность, я исхожу из того, что у вице-мэра по образованию, вице-мэра по городскому планированию, вице-мэра по транспорту должна быть возможность реализовывать и свои политические идеи. Я действительно немало сил вложил в то, чтобы коалиционные партнеры чувствовали себя хорошо. Это касается и бюджетных переговоров, где понятно, что у партий разные предпочтения. До конца мая внутрикоалиционные отношения были крайне позитивными – то есть, если отвечать на критику господина Ансипа, то пока правление или председатель Партии реформ не решили, что теперь нужно эту коалицию разломать и сделать новую с центристами, у нас никаких серьезных проблем не было.

Я не предвидел действительно такого развития событий. Я не считаю, что Партия реформ была в такой ситуации, при которой нужно было идти ва-банк. Да, у них были проблемы с рейтингами, но причина не в Таллинне, а в Стенбоке. Если Партия реформ была недовольна тем, каким образом работает их делегация в мэрии, надо было либо менять людей, которые занимают позиции вице-мэров, либо давать им более четкие предписания, каким образом вести партийную политику в мэрии.

Что они не поддержат отмену платы за детский сад на голосовании, было известно. Вопрос заключался в том, что, когда договорились о восстановлении коалиции, у нас всех было понимание, что «Ээсти 200» воздержится от голосования, но не будет голосовать против. Ну, они изменили свою позицию, захотели быть более принципиальными по этому вопросу. Ну, понятно, три месяца до выборов. Они видят, что это в политическом смысле им на руку.

Детские сады могли бы быть бесплатными, но это решение нужно принимать на государственном уровне, а не на уровне муниципалитета, особенно не на уровне одного Таллинна, поскольку это связано со значительными рисками, о которых и я, и Алексей Яшин не раз говорили. Например, когда люди будут прописываться в Таллинне для того, чтобы получить здесь бесплатный детский сад. Но, в общем, это, я думаю, правильное направление.

Когда социал-демократы пришли в коалицию с центристами, нам удалось договориться о том, что плата за детский сад больше не будет расти, как она раньше росла ежегодно вместе с минимальной зарплатой. То есть на три года мы ее заморозили на уровне 71 евро. И в этом году с 1 апреля плата за детский сад составляет 50 евро. Теперь, чтобы сохранить эту коалицию, мы договорились о том, что отменим плату за детский сад. Этот дополнительный расход нужно покрывать реальными финансовыми источниками – это в общей сложности 11 млн евро, которые были найдены.

Большинство из этих источников покрытия – это действительно повышение эффективности городской системы в разных сферах. Это нужно делать в любом случае и это в первую очередь предложение Департамента городского имущества поднять аренду на муниципальное жилье. Это даст в общей сложности 1,5 млн евро, то есть менее 10% от общей суммы покрытия этих расходов.

Мы подходили к этому вопросу не так, что нам нужно где-то найти по миллиону евро, давайте поднимем аренду на муниципальное жилье. Предложение о том, что нужно корректировать ставки аренды, было сделано со стороны департамента уже в мае, исходя из того, что в этой сфере в Таллинне полный бардак. У нас есть муниципальное жилье, которое сдается в аренду по 7 евро за квадратный метр – это считается адекватным, нормальным. И у нас есть муниципальное жилье, где арендной платы вообще нет, то есть она равна нулю. И департамент сделал предложение о корректировке в максимальном объеме до 20%.

Это более глобальный вопрос о политике жилья в городе. Сегодня ее нет, мы ее как раз разрабатываем. В общем, считается, что аренда за муниципальное жилье должна составлять где-то 70-80% от рыночной. То есть город субсидирует части групп населения муниципальное жилье, но размер субсидии в зависимости от ситуации составляет от 20 до 30%. Это европейская практика. В Таллинне у нас есть муниципальное жилье, где субсидии – от 70 до 100%.

Это уже на самом деле не муниципальное жилье, а социальное. Тогда действительно мы должны здесь говорить о малоимущих, о тех людях, которые не могут себе вообще жилье найти. По закону местное самоуправление должно им предложить социальную площадь, и мы предлагаем. Эта реформа социального жилья вообще не касается. То есть те люди, которые финансово не могут найти себе квартиру, будут получать ее от города, как они получали до сих пор.

Начатые реформы нужно продолжать. Это касается объединения больниц в единую организацию. И в рамках этого нужно договориться и о финансировании строительства новой Таллиннской больницы. Я думаю, что это приоритет номер один в социальной сфере на следующие четыре года.

Правительство внятных ответов не дает. Министерство социальных дел подтверждает, что новая больница нужна, и они тоже альтернатив не видят. Они также считают нужным объединение всех таллиннских больниц в одно учреждение. Но действительно, финансового решения с их стороны еще нет, и следующие годы будут в этом контексте ключевыми, поскольку проектирование продолжается. Мы как раз подписываем договор о продолжении проектирования основного проекта. По сегодняшним оценкам, в 2029 году можно будет начать строить. То есть все эти решения должны быть приняты как раз при следующей мэрии. Это во-первых.

Во-вторых, это развитие общественного транспорта, две трамвайных линии, которые нужно будет построить к 2029 году. Соответствующие решения приняты, финансирование есть, но график очень напряженный. Плюс нужно принять соответствующее решение касательно продления лийвалайаского трамвая до центра Kristiine. В то же время к 2029 году будет построен и так называемый хаб или центр пересадок общественного транспорта перед Kristiine, куда мы хотим продлить трамвай. Развитие общественного транспорта в следующем периоде – тоже очень важный приоритет.

И третье – это сфера образования. Здесь два момента. Первый касается стратегического управления городом – в отличие от большинства местных самоуправлений Таллинн растет. Сегодня у нас 460 000 жителей, по прогнозам в следующие 10-15 лет у нас будет более полумиллиона. И это значит, что объемы всех городских услуг должны увеличиваться. Это и общественный транспорт, и больницы, но в первую очередь – это образование.

За последние десять лет в основных школах Таллинна прибавилось 7000 новых учеников, но не было открыто ни одной новой школы. Теперь в планах открытие трех новых школ в течение следующих четырех лет. Первая открывается в сентябре на улице Карьямаа. Запущен архитектурный конкурс на создание новой основной школы в Ласнамяэ на улице Мартса. И детальная планировка будет принята в ближайшее время касательно новой школы на улице Пикалийва, где сегодня вообще ни одной муниципальной школы на весь район нет. То есть планируется три новых школы и восемь новых детских садов.

Чтобы найти учителей, город в прошлом году принял принципиальное решение, против которого Кылварт всегда системно и принципиально выступал. Мы доплачиваем таллиннским учителям с 1 сентября этого года зарплату таллиннского учителя – как в школе, так и в детском саду будет на 100 евро больше, чем в государстве. То есть государство зарплату учителям не поднимает, но мы из своего бюджета доплачиваем, и это нужно будет продолжить и в следующем периоде.

Около 10 млн евро в следующем году, и это, я думаю, далеко не финальная сумма, поскольку нам не хватает, кроме учителей, еще и опорных специалистов, которых надо привлечь в нашу систему образования. Образовательная сеть требует инвестиций в объеме около 200 млн евро на следующие четыре года.

И вторая тема – это переход на эстонский язык обучения. Под руководством Андрея Канте за последний год было многое сделано, но начали мы слишком поздно. Я в свое время за этим же столом, когда мы были в коалиции с центристами, делал предложение, например, начать частичный перевод вторых и третьих классов на эстонский язык обучения для того, чтобы четвертый не был столь сложным. От этого предложения центристы отказались, и сегодня мы видим результаты в четвертых классах.

Сейчас наша основная цель – в ближайший год выстроить систему поддержки со стороны мэрии таким образом, чтобы к концу шестого класса результаты классов перехода не отличались от тех, которые закончили за год до этого. Уже этим летом мы начнем разрабатывать дополнительные меры поддержки для четвертых, пятых и третьих классов, чтобы из этой ситуации вырулить. Реформа закончится к 2030 году, а это значит, что она станет основной в сфере образования для следующей мэрии.

Доходы местных самоуправлений зависят от экономической ситуации в стране и городе, то есть от поступления подоходного налога. Поскольку город растет, наши поступления увеличиваются. Рынок труда в Таллинне устойчивый, даже несмотря на экономический кризис в стране, и это дает возможность каждый год дополнительно инвестировать примерно на 50 млн евро больше, чем в предыдущий.

Но чтобы город продолжил расти, нужно также работать с эффективизацией детальных планировок. За год нам удалось ускорить процесс детальных планировок в три раза, что является революционным. Те, кто занимается детальными планировками со стороны частного сектора, благодарны за изменения, которые в этой сфере происходят. Развитие Таллинна как экономического центра – это основной залог позитивных перемен.

На самом деле, помимо земельного налога, у нас почти никаких реальных возможностей нет. В этом году поступления земельного налога выросли на 9 млн евро, в ближайшие годы мы никаких дополнительных поступлений здесь не видим. Но возможно более активное участие Таллинна в международных проектах. Помимо упомянутых двух трамвайных линий и государственного финансирования на строительство велодорожек, которые выделены со стороны правительства, сегодня мы работаем в сотрудничестве с государством над тем, чтобы получить финансирование на покупку дополнительных троллейбусов. И помимо того, есть масса европейских и государственных фондов, из которых можно ходатайствовать о дополнительном финансировании. Город Таллинн как столица имеет доступ к дополнительным финансовым инструментам, которые до сегодняшнего дня недостаточно использовались. И это также вариант на будущее.

Альтернативы не рассматриваются. 4 августа наши списки будут утверждены. На сегодняшний день я кандидат в мэры.

До местных выборов нужно привести в порядок Коммунальный департамент и госзакупки, провести ряд нужных тендеров и конкурсов. Недавно, наконец, опубликовали конкурс на строительство олимпийского бассейна в Ласнамяэ. Этот процесс будет доведен до конца.

При центристах о многих больших проектах действительно можно было слышать на протяжении нескольких предвыборных циклов. Но, увы, подготовка этих проектов либо полностью стояла, либо они были реализованы некачественно. Возьмем, например, школу Каламая – о стройке говорилось 15 лет, было три разных эскиза, но до прошлого года не было сделано буквально ничего. За прошлый год мы выкупили у Сыырумаа эту школу, провели архитектурный конкурс и теперь начинаем проектирование, чтобы расширить эту школу в следующем году.

С бассейном похожая ситуация. В прошлом году при прошлой мэрии был опубликован тендер на строительство бассейна вместе с частным сектором. Посмотрели на результаты – один участник, 20 млн евро финансирования со стороны государства, и в результате было вообще неясно, на каких основаниях город и горожане смогут использовать этот ресурс. То есть частный сектор построил бы для себя бассейн и спа, а потом, чтобы проводить там разные мероприятия или уроки плавания для школьников, город должен был бы платить на частной основе. Поэтому мы отменили этот конкурс.

И теперь наша концепция – построить за те же деньги, примерно за 15-20 млн, олимпийский бассейн для городских нужд, без всяких спа, чтобы школьники и горожане могли этим ресурсом пользоваться.

В ТикТоке... Не знаю. В городской и государственной системе к ТикТоку относятся немного с опасением. Но, может, придется и мне там когда-то свой канал сделать. А в общем, понятно, что это своеобразие демократической политики. Те вещи, которые по существу важны, фундаментальны и меняют в корне один или другой процесс, они сложные, занимают много времени, и их результаты мы увидим только через три-четыре года. Понятно, что людям намного проще воспринимать информацию о какой-то новой скамейке, на которую наехала где-то машина...

... когда кому-то не нравится каким образом она поставлена. Это нормальная часть политического процесса. В городе такого размера всегда будут отдельные моменты, которые кому-то не нравятся. Возьмем, например, покос газонов. Исследования показывают, что таллиннцы делятся здесь где-то 50 на 50. Некоторым нравится больше цветов и более высокая трава, а кто-то просто ненавидит это изменение, которое было в 2022 году принято. Понятно, что в такой большой системе всегда есть и отдельные ошибки. Их нужно признавать и максимально быстро ликвидировать.