Ансип: нужно защищать свободу слова, а не только авторские права

Юлия Реда, евродепутат и Член Пиратской партии Германии сказала в интервью ДВ, что из всех известных ей эстонских политиков "кажется, только еврокомиссар Ансип" поддерживает Proposal for a Directive of the European Parliament and of the Council on copyright in the Digital Single Market.

ДВ спросили у Андруса Ансипа, действительно ли он поддерживает данный законопроект. Вице-президент Еврокомиссии рассказал нам в ответ дополнительные детали о данной евродирективе.

(более подробно о проекте евродирективы об авторских правах можно прочитать ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ).

О ней я могу говорить долго. Вам нужна длинная статья или короткая?

Хорошо. Начинайте.

Я слышал, что вы данный законопроект поддерживаете. Почему?

Я никогда не смогу согласиться с теми предложенями, которые вынес Юридический комитет Европарламента. Смотрите: нормальный процесс принятия решений в ЕС выглядит так. Еврокомиссия выносит своё предложение (и оно в данном случае было хорошим). После этого 28 стран-членов вырабатывают свою позицию в совете (здесь и далее имеется в виду Совет Европейского союза - ДВ). Т.н. general approach. Также свою позицию должен выработать Европарламент.

Мы своё предложение внесли ещё в 2016 году. Прошло 2 года, а парламент (здесьи и далее имеется в виду Европарламент - ДВ) всё никак не может выработать общую позицию. Предложение Юридического комитета провалилось на пленарном заседании, следовательно, парламенту над выработкой общей позиции ещё нужно поработать.

Проект евродирективы об авторских правах затрагивает очень много разных вопросов. Например, Text & Data Mining (автоматический анализа текстовой информации, осуществляемый компьютерной программой - ДВ). Сверхважная вещь с точки зрения будущего развития технологий. В большинстве стран Европы учёные просто не могут использовать эту технологию, т.к. она нарушает авторские права. Мы проигрываем мировую конкуренцию из-за этого.

Или защита культурных ценностей. Предположим, что в музее хранится кассета VHS, на которой записан телесериал. Срок жизни кассеты не очень долог. Через какое-то время встаёт необходимость сделать копию (на CD или на жёсткий диск). Музей не имеет права её делать, не прояснив ситуацию с авторскими правами. Однако у одного сериала может быть 200 владельцев авторских прав. Поэтому, согласно нынешнему закону, музеи должны просто пассивно наблюдать как умирает культурное достояние. В проекте евродирективы же предусмотрен упрощённый порядок прояснения авторских прав для защиты тех культурных ценностей, которые так и так уже находятся на цифровых носителях.

Евродиректива также даёт дополнительные возможности для получения доступа к out-of-commerce works. Сегодня этот процесс сильно затруднён из-за авторских прав.

Или, например, обязательное исключение для авторских прав, если они используются с целью обучения. Если профессор университета использует в своей лекции материалы, защищённые авторскими правами, то, должен разобраться с ними в той стране, где он преподаёт. Но что если его позовут выступить в другой стране? Снова возникает вопрос авторских прав. Мы не можем допустить того, чтобы профессор университета не мог провести лекцюи в другой стране или вынужден был для этого нарушать авторские права.

Там ещё есть много чего - всего не упомянешь. Но есть две вещи, вызвавшие большой резонанс у общественности.

Первая касается смежных прав или neighbouring rights для издателей новостей. Здесь я могу сказать, что как совет, так и парламент сделали изначальный текст даже лучше. В 60-х годах смежные права получили те, кто записывает пластинки (эстонское слово plaadistajad - ДВ). Редакции газет такого права не получили. Хотя если так посмотреть, то разницы между ними нет. Если тот, кто выпустил пластинку, хочет разобраться с авторскими правами, то он может позвать певца, музыканта и того, кто непосредственно осуществлял звукозапись. Редактор новостей должен вызывать журналиста, фотографа, верстальщика. Это очень похожие процессы. Однако те, кто издают пластинки, получили смежные права, а редакции - нет. Просто потому что не хотели. Они тогда любили говорить, что являются лишь нейтральными посредниками (neutral intermediary). Сегодня так говорят платформы.

Сегодня же редакции уже недовольны тем, что кто-то использует их контент, не предлагая за это справедливой компенсации. И пытаются получить те же права, что издатели пластинок. Очевидно, что качественную журналистику мы должны защищать. Достаточно ли для этого смежных прав, - покажет время.

Нет. Это очевидное преувеличение. В том тексте, что выпустила Еврокомиссия, однозначно сказано, что свобода гиперссылок останется интернете навсегда. Частных лиц эти изменения вообще не затронут. Кстати, те материалы, ссылками на которых вы делились всё это время, и сегодня защищены авторскими правами (если это именно статья). Просто у редакторов не очень много возможностей эти права защитить. Так что, больших изменений в этой части не будет. В последнее время о гиперссылках уже почти не кто говорит.

Раньше, если редакторы хотели разобраться с авторскими правами, то должны были собирать доверенности от журналистов, фотографов и т.д. Теперь редакторы будут иметь более сильные позиции при переговорах с платформами. А больше ничего и не изменится.

Куда большее внимание привлекает 13-я статья. Тот самый Value Gap. С ним есть несколько проблем.

Существует два типа платформ. Первый - те, кто работают по подписке (например, Spotify). Такие платформы имеют 200 миллионов пользователей (по состоянию на 2016 год) в год и платят композиторам 3,904 миллиарда долларов в год.

Платформы второго типа работают за счёт рекламы. Они имеют 900 миллионов пользователей в год, а композиторам платят 553 миллиона долларов в год.

Понятное дело, что композиторы недовольны. У платформ второго типа в 4 раза больше пользователей, а платят не 6 миллиардов, а 500 миллионов.

Когда вы потребляете электричество, то знаете, сколько вы в точности потребили киловатт. Исходя из этого, и платите по счёту. Аналогичная история с водой. Когда берут книги в библиотеке, достоверно известно, книги какого автора сколько раз брали. И исходя из этого авторы получают компенсацию. Если по радио играется музыка, то точно известно, сколько раз была проиграна песня того или иного автора, - и в соответствие с этим платится ему компенсация.

К сожалению, в интернете нет статистики того, сколько где какую песню проигрывали. Поэтому нужно использовать техническое решение, которое может распознавать цифровой контент и создавать владельцу авторских прав (композитору) значительно лучшие позиции при переговорах.

Однако в Европе существует E-Commerce Directive. В ней указан принцип ограниченной ответственности. Это означает, что платформы не отвечают за тот контент, что на них выставляется, если им не было известно, что совершается нечто противозаконное.

Наше предложение заключалось в том, что платформы должны применять технические средства, распознающие цифровой контент, но при этом они по-прежнему защищены принципом ограниченной ответственности. На Юридическом же комитете было выдвинуто такое предложение, что технические средства использовать платформы обязаны, но принцип ограниченной ответственности их защищать уже не будет. Это - большая проблема.

YouTube способен идентифицировать 95% музыкальных треков, которые на него загружают. Они используют такое техническое решение как Content ID (но есть и другие предложения на рынке). Оставшиеся 5% они опознать не могут. Идентифицировать 100% контента невозможно в принципе: как мы знаем, некоторые споры о том, кто является автором того или иного произведения, а кто его сплагиатил, могут длиться десятилетиями если не столетиями. Но что же случается с теми 5%, которые не способно опознать лучшее программное обеспечение на свете? В случае любых подозрений эти треки просто сразу стирают. Что прямо противоречит принципу свободы слова. Еврокомиссия свободу слова должна защищать, поэтому с таким предложением я согласиться не могу. Но это - внутреннее дело Европейского парламента. Им следует вернуться к изначальному предложению Еврокомиссии. Тогда не будет конфликта со свободой слова.

Конечно. Кстати, Еврокомиссия предлагала обязать использовать технические решения только крупные платформы. А Юридический комитет Европарламента распространил это на все платформы независимо от их размера. Где-то я прочитал, что YouTube заплатил то ли 63 то ли 68 миллиона долларов.

На самом деле, если предлагать такие решения на коммерческой основе, то цена может быть и не очень большой. Всё это решаемо.

Подытоживая, скажу так: если мы не будем защищать авторов, то исчезнет стимул создавать что-то новое. У людей семьи, они хотят их кормить. И на голой известности они этого сделать не смогут. Так что авторов нужно защищать хотя бы просто для того, чтобы творчество осталось как таковое.

Однако, защищая авторов, нельзя нарушать такие фундаментальные права, как свобода слова.

Парламент должен выработать ясную позиции. Они это уже 2 года пытаются сделать. Вначале ответственным за отчёт по этой инициативе назначили Комодини Какию из Мальты. Она работала фактически в одиночку и выработала какую-то позицию. Эта позиция понравилась не всем, и Комодини Какия вернулась на Мальту (участвовала в выборах в местный парламент, уйдя из европейского). Затем ответственным за отчёт назначили Акела Восса. На Юридическом комитете его предложение поддержали, но на пленарном заседании оно провалилось. Что теперь делать? 12 сентября парламент снова попытается выработать общую позицию для того, чтобы дальше пройти на трёхсторонние переговоры(триалог). В нём будут участвовать Еврокомиссия Совет ЕС (т.е. 28 стран-членов) и Европарламент. Всё просто.

В Эстонии почему-то даже адвокаты зачастую не понимают, как в Евросоюзе принимаются решения. Не знают, что должна быть выработана общая позиция. Люди думают, что есть вот один Брюссель, и он за всех всё решает.

Не моё дело прогнозировать, какую позицию выработает Европарламент. Они провалились, ссорятся друг с другом, единой позиции не имеют. В то же время нет сейчас такой стороны, которая бы не считала, что Юридический комитет в своей попытке защитить авторские права зашёл слишком далеко.