Сбывшиеся ожидания и не оправдавшиеся страхи

Шесть эстонских мандатов поделили между собой всего четыре партии: по два получили Партия реформ и Социал-демократическая партия и по одному – Центристская партия и EKRE.

Именно такой расклад и прогнозировался в последние пару недель на основании социологических опросов. Некоторая интрига всё же сохранялась: наберёт ли нужное для получения мандата количество голосов партия «Исамаа» и у кого из соперников она в таком случае отнимет место в Брюсселе.

Впрочем, поскольку потенциальные предпочтения электората были достаточно очевидны, то эта интрига не столько сохранялась, сколько поддерживалась. В конце концов, с таким же успехом можно было поддерживать ровно такую же интригу по поводу «Eesti 200».

В контексте этих выборов, пожалуй, интереснее была другая интрига: каким окажется результат независимого кандидата Раймонда Кальюлайда? Он оказался очень даже не плохим – более 20 000 голосов, но не достаточным для того, чтобы пройти в одиночку в Европарламент, повторив давнее достижение Индрека Таранда.

Если смотреть по партийным спискам, то победителем оказалась Партия реформ, на втором месте социал-демократы, на третьем – центристы и замкнула список счастливцев EKRE.

Индивидуальным победителем выборов стала Марина Кальюранд, набравшая более 65 000 голосов, потянувшая за собой в Брюссель Свена Миксера, который не блеснул хорошим результатом, и выведшая Социал-демократическую партию на второе место.

В послевыборных интервью успела прозвучать мысль о том, что Кальюранд – никакой не социал-демократ: Яна Тоом, в частности, указала на её членство в правительстве реформистов и на то, что политические взгляды той непонятны. Это всё же не совсем так, если не сказать – вовсе не так.

Будучи министром иностранных дел, Марина Кальюранд в Партии реформ не состояла, что на самом деле не столь уж и важно. Но, став перед президентскими выборами 2016 года самостоятельным политиком, она всегда последовательно выступала с социал-либеральных позиций, что, в принципе, и есть позиция СДПЭ, которая порой выглядит самой либеральной партией Эстонии, если под либерализмом не понимать исключительно «консервативную финансовую политику» и пропорциональную систему налогообложения.

Самой Яне Тоом хватило приверженцев, чтобы сохранить свой европейский мандат, но не хватило их, чтобы потянуть за собой кого-то из однопартийцев. Как, впрочем, и на предыдущих евровыборах. Видимо, если бы Тоом и Раймонд Кальюлайд шли в одной связке, результат мог бы быть иным, хотя последний получил бы в таком случае явно меньше голосов. Но вышло как вышло, электорат оказался разорванным, в традиционно центристских районах где-то банк срывала Тоом, где-то Кальюлайд. Но в условиях низкой явки именно в этих традиционных районах и именно этого их традиционного избирателя одна дотянула, но и только, а второй немного не дотянул.

С Партией реформ и EKRE никакой интриги не было, получили то, что и предполагалось. «Исамаа» пока осталась за бортом, но после того, как наконец-то осуществится брекзит (если он наконец-то осуществится) Рихо Террас займёт седьмое кресло эстонской депутации в Европарламенте.

Приверженцы ЕС с тревогой, а критики союза и евроскептики с большой надеждой ожидали итогов выборов. Евроскептики от сравнительно умеренных до крайне правых националистов ожидали резкого усиления своего представительства в Брюсселе. Если бы это произошло, и им удалось бы претворить в жизнь идею лидера итальянской «Лиги» Маттео Сальвини о создании большой правой евроскептической фракции, то это обстоятельство изрядно попортило бы жизнь Европейского парламента и ЕС в целом.

Но этого не произошло. Сальвини, конечно, сорвал в Италии большой куш. Марин Ле Пен со своей партией обошла во Франции Эммануэля Макрона, но при этом лишь повторила свой результат 2014 года. «Альтернатива для Германии» выступила слабо, австрийская «Партия свободы» - ещё слабее. Скандал с австрийскими правыми повлиял, очевидно, на результаты не только «Партии свободы», но и немецких «правых альтернативщиков».

Так что создать действенный и опасный противовес проевропейским фракциям правым популистам не удастся чисто арифметически. По подсчётам, правые популисты увеличили своё представительство в Брюсселе с 23 до 24%. И хотя в Европарламенте вопросы во многом решаются в кулуарах и комитетах, где немало зависит от умения убеждать и склонять на свою сторону, от соотношения голосов в зале пленарных заседаний тоже никуда не денешься.

В то же время не блестяще выступили на выборах и традиционные правоцентристские и левоцентристские партии, в частности ХДС/ХСС и Социал-демократическая партия в Германии, которые, хотя и возглавили таблицы, но утратили немало голосов. Которые отошли отнюдь не только правым, но, в частности, зелёным.

В итоге, сформировать прежнюю проевропейскую коалицию, состоящую из Европейской народной партии (традиционные консерваторы типа ХДС, от Эстонии «Исамаа») и Прогрессивного альянса социалистов и демократов (социалисты и социал-демократы), разумеется, можно, и она окажется значительно сильнее крайне правых фракций, но на общем фоне не сможет быть безоговорочно «правящей»: ведь есть ещё и левые разных оттенков, вплоть до ультралевых антиглобалистов, есть упомянутые уже зелёные (в двух, по меньшей, мере фракциях).

Третьим может стать Альянс либералов и демократов (та самая ALDE, в которой состоят наши реформисты и центристы), усилившийся за счёт парии Эммануэля Макрона, которой на выборах 2014 года ещё просто не существовала.