Даже самые лучшие руководители никогда не ставили перед собой задачи зарабатывать деньги. Советские руководители занимались трудоустройством в Нарве. Когда пришла шведско-эстонская пора, задачи изменились, но деньги опять не были на первом месте. Была цель - стать самым крупным текстильным предприятием Европы, самым крупным экспортёром. И, как ни странно, все эти задачи выполнялись.
Никто не считал расходы до последней копейки. В результате, продукция предприятия стала неконкурентоспособной. Вину сваливали на дешёвые ткани из Пакистана. Да, прядение и ткачество в Пакистане обходится дешевле, но отделочные работы, швейное производство вполне может быть конкурентоспособным. Пеняли на рост цены на воду, что смешно, так как в себестоимости конечного продукта эти расходы составляли меньше одного процента.
Так где же главная причина проблем?
Толчком для понимания послужил один пример. Я посмотрел, что конечная цена для немецкого клиента была на уровне 23 евро, но это явно завышенная цена, поэтому товар и не покупают. Почему? Оказалось себестоимость продукции ненормальная.
Когда смотришь на себестоимость, то видно, что цены, по которым Кренгольм покупает услуги, комплектующие выше рыночных на 23%! Я могу допустить, что закупочная цена может быть на 3-4% выше рыночной, но никак не на 23%. Либо специалисты по закупкам сидят не на своих местах и не разбираются в рынке, либо они в этом заинтересованы. Далее, стоимость обработки ткани на отделочной фабрике на 50% выше, чем могла бы быть. На швейной фабрике, либо перестраховываясь, либо по другим причинам, закладывают 13% на перерасход, то есть остаются остатки. А это создаёт соблазн для всевозможных схем.
Далее, затраты на пошив (то есть человеко/час) на Кренгольме 54 кроны, на рынке - 24 кроны. В итоге, вокруг Кренгольма масса фирм получает заказы, а швейка работает в одну смену.??????? ????? ?????? ?? ?????????
На административные расходы 13,5%, а это с 500 млн. крон оборота 65 млн. крон. Куда, спрашивается, столько денег идёт? В конечном счёте - это всё отражается в себестоимости продукции, в результате она становится неконкурентоспособной. Здесь была создана порочная система, когда гендиректор мог заключать убыточные контракты до минус 30% и заключал их, не вникая в суть контракта (при имени Матти Хаарайоки, предыдущего гендиректора Кренгольма, у Полещука заходили желваки, но распространяться о нём Полещук категорически отказался. - Прим. ДВ)
Таким образом, Кренгольм сам себя раздевал, покупая комплектующие и услуги выше рыночных цен, а продавал с убытками. Вот и вымылись средства из предприятия. Например, после продажи недвижимости собственники влили в Кренгольм 300 млн. крон, а на конец года у предприятия образуется убыток в 110 млн. крон. Сейчас я никого не хочу обвинять, но если это не прекратится, то разбираться будет уже экономическая полиция.