FT: Эстонию спасла жёсткая «внутренняя девальвация»

Ещё год назад в Эстонии стало заметно, что жёсткая «внутренняя девальвация», состоящая в сокращение зарплат, рефинансировании долгов, неплатежей и убытков от коммерческой деятельности, стала приносить свои плоды, цитирует Financial Times портал е24.ее.

А когда экономка страны после 14-процентного спада вновь начала расти, дорога Эстонии в еврозону стала прямой и ясной.

Однако не все тогда разделяли это мнение. Так уважаемый профессор Пол Кругман из как раз тогда заявил, что «… именно страны Балтии могут пойти по стопам Арегнтины».

Очевидно, что всё же нет.

С начала года Эстония благополучно вошла в еврозону. Пару недель назад Кругман вновь вернулся к этой теме  и написал, что Балтию (на самом деле три разных страны с разными проблемами) поразил сопоставимый с великой депрессией кризис, как в отношении производства, так и занятости. Правда сейчас они снова растут, но всё указывает на то, что потребуются годы, чтобы вернуться к докризисным уровням».

Сколько лет? По оценкам экспертов экономика Эстонии выросла в прошлом году на 2,4%, и после прогнозируемого на этот год роста на 4,2% должна вернуться к докризисному уровню к 2012 году.

Объём промпроизводства уже превысил докризисный уровень Зарегистрированная безработица снизилась с 13,3% до 10,3% - уровень по прежнему высокий, то темпы снижения намного выше чем в других развивающихся странах.

Растут и зарплаты. Экспорт увеличился в прошлом году на 47%, растёт и профицит текущего счёта. Индекс Таллиннской биржи прибавил за год 40%, кредиты подешевели и стали более доступными.

И всё это было достигнуто тогда, когда дефицит бюджета был удержан в рамках допустимых 3% от ВВП. Госдолг не превышает объема ликвидных резервов. Снизился также уровень долга частного сектора, который был слишком высоким.

«Внутренняя девальвация» Эстонии была в центре внимания в ходе споров о том, могут ли страны с дефицитом текущего счёта каким-то образом достичь стабильности. Поскольку Эстония добровольно привязала свои деньги к евро, то тем самым она фактически взяла на себя накладываемые на официальных членов еврозоны ограничения, но при это не имея особо доступа к внешним источникам финансирования.

Т.е. встаёт вопрос, не означает ли пример Эстонии того, что такого же быстрого восстановления можно ожидать также и от Греции, Ирландии, Испании, Португалии и в других «приспосабливающихся» членах еврозоны?

С Кругманом можно согласится, когда он говорит об общим для всех «внутренних девальваторов» опасности – о чрезмерной долговой нагрузке, или о «долговой ловушке».

Ирвинг Фишер описал эти нагрузки и ловушки в 1933 г. как ситуацию, когда меры правительств и частного сектора по сокращению расходов  обрезают денежные потоки домохозяйств и предприятий, и в результате их способность обслуживать кредиты ухудшается. В результате увеличивается объём неплатежей и банкротств, снижаются доходы бюджета, что в свою очередь бьёт по кредитоспособности государств.

Внутренний и внешний долг государственного и частного сектора не превысил особо сильно уровень 150% от ВВП.

В наиболее проблемных странах еврозоны долговая нагрузка намного выше чем у Эстонии. Также они имеет большие дыры в пенсионных кассах и забалансовые обязательства.

Свою роль играет и то, насколько гибок частный сектор страны. В Эстонии имеется впечатляющая ИТ отрасль, быстро переориентировавшийся на экспорт.

Гораздо труднее переориентировать громадный рынок недвижимости Испании. Туристической отрасли Греции очень трудно догнать Турцию.

А самое важное, что в Эстонии фактически действовал общественный договор: на кону наше вхождение в еврозону и поэтому все должны как-то сами справится со сложными временами.

Если еврозона хочет держать под контролем свои дефициты текущего счёта и бюджета, то нельзя делать за счёт демократии. Если хотите знать, чем это может кончится, посмотрите на Северную Африку.

Autor: dv. ее