Эльконд Либман: антисемитизм или аберрация сознания?

Объяснять широкий размах антиизраильской риторики, разразившейся после жесткой реакции Израиля на варварское нападение террористов из ХАМАС, исключительно извечным, хотя временами дремлющим, но обязательно вновь и вновь пробуждающимся антисемитизмом, видимо, проще всего. Но это не лучше и правильнее, чем обосновывать, как это делает путинский режим, любую критику в свой адрес неизбывной «западной русофобией».

Разумеется, полностью отрицать или игнорировать наличие антисемитизма, как, впрочем, и русофобии, было бы чрезмерной натяжкой, но не он является главным двигателем современного западного антиизраильского дискурса.

Антисемитизм, в первую очередь религиозный и политический, присущ исламским обществам и прежде всего режимам. Он легко может перерасти и в бытовой, но, например, тот же лютейший ненавистник «сионистского образования», то есть Израиля, иранский режим вполне благосклонно настроен по отношению к немногочисленной, существенно поредевшей по сравнению с шахскими временами, но все же сохраняющейся еврейской общине в Иране.

На Северном Кавказе, по словам специалистов по региону, уровень бытового антисемитизма всегда был очень невысок, а аэропорт в Махачкале громила салафитская молодежь. Впрочем, и религиозный антисемитизм, как и исламизм вообще, явление там сравнительно новое – регион традиционно жил не столько по общим законам шариата, сколько по адату, обычному праву. Распространение здесь именно радикальной формы ислама, конкретно салафизма, и большей частью среди молодежи, имеет свои исторические и социальные объяснения. Объяснение для событий в Махачкале нашел и Путин, подход которого к любому вопросу, в том числе и к вопросу юдофобии, носит инструментальный характер – он, как и следовало ожидать, обнаружил украинский след, а, значит, и западный.

Если в России, которая, согласно известному старому выражению, «всегда беременна антисемитизмом», эта фобия могла направляться против любой национальной группы (в позднем СССР с его государственным антисемитизмом евреи стали замещаться «лицами кавказской национальности»), то сегодняшний западный дискурс принципиально иной.

Термин «сегодняшний» носит, конечно, весьма условный характер, поскольку его истоки лежат в бурных 1960-х годах. Точно так же условно и понятие «западный дискурс», поскольку речь идет об определенной части интеллектуального сообщества Западной Европы и США и не касается «широких народных масс» и государственного политического истеблишмента. Но так уж вышло, что с тех самых 1960-х годов именно эта группа, составившая философский костях «новых левых», обрела статус «властителей умов» и приобрела большое влияние на нетерпеливую и взыскующую правды и справедливости молодежь.

Идеология левых и леволиберальных интеллектуалов, сконцентрированных в основном в европейских и американских университетах, а также их единомышленников в среде творческой интеллигенции, представляет собой понятие об обязательной «защите слабых», отягощенное к тому же европейским (не американским!) синдромом «вины колонизаторов», которую следует искупать. И в этом контексте самым парадоксальным образом крошечный Израиль, окруженный двумя десятками арабских стран разных размеров и экономического могущества, к которым следует добавить по меньшей мере два неарабских большущих и сильных мусульманских государства, оказался в глазах этих людей тем «злодеем» и «колонизатором», от которого надобно защищать «угнетенных палестинцев».

Если посмотреть список подписавших воззвание в защиту палестинского народа, опубликованное в Эстонии, а также перечень организаторов воскресного митинга на площади Вабадузе в Таллинне, то они в общем-то укладываются в эту самую парадигму.

И тут мы имеем дело вовсе не с антисемитизмом, а с какой-то аберрацией сознания. Потому что трудно себе представить, что эти университетские профессора и театральные лауреаты – всего лишь заурядные юдофобы.

Но столь же нелегко предположить, что они же никаким образом и никак не знакомы с историей израильско-палестинского, а еще раньше – арабо-еврейского конфликта и его ключевыми моментами. Ничего не ведают о том, что в течение долгих лет в политических интересах арабских монархий и диктатур, окружавших демократический Израиль, было не решение, а сохранение «палестинского вопроса». Нет, конечно.

Однако упомянутый выше синдром и глубокая колея левого пути не позволяют менять принятую модель. Что, в свою очередь, подпитывает, как это бывает всегда, правый радикализм по всему миру. Который, кстати, предполагает всяческую ксенофобию, в том числе и антисемитизм.

Все сказанное здесь вовсе не означает, что на площадях европейских городов и в университетских кампусах Америки вовсе не было антисемитов. Достаточно посмотреть на плакаты «From the River to the Sea Palestine Will be Free» («Палестина будет свободной от реки до моря» – англ). Кстати, несколько человек, задержанных полицией на митинге в Таллинне, «пострадали» как раз из-за этих плакатов «от реки до моря…». В западноевропейских столицах и митинги были намного многолюднее, и к лозунгам полиция не особенно придиралась.

Политическая причина очевидна: многочисленность арабских и вообще мусульманских общин на Западе, состоящих отнюдь не из новых мигрантов и беженцев, а в основном из избирателей в этих государствах. И именно из них где-то на две трети состояли митинговые толпы.

Осторожность европейских политиков понять можно: решительно осудив террористов из ХАМАС и поддержав Израиль в его праве на самооборону (в чем ему с ооновской трибуны отказал представитель России Василий Небензя, сославшийся на какую-то старую резолюцию), они не осмелились проявить такую же решительность на площадях своих городов и, что печальнее, при голосовании в ООН позорной резолюции о прекращении огня без всякого упоминания о ХАМАС, где очень многие из европейских делегаций воздержались или вовсе не проголосовали. Но это уже даже не аберрация, а просто инстинкт политического самосохранения.