Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.
Страна всё та же
Рекордную явку избирателей на состоявшихся
в воскресенье муниципальных выборах объясняют как экономическим кризисом,
который политически активизировал население, так и усилиями партий в ходе
предвыборной кампании, где центристы на голову опередили остальных
Явка в шестьдесят с лишним процентов оказалась самой высокой с 1993 года, когда состоялись первые местные выборы. И даже в самом «ленивом» в этом смысле Тарту к урнам пришли почти 55% избирателей, что больше самого большого за предшествующие годы показателя по стране.
Вероятно, экономический кризис свою роль в мобилизации электората и сыграл. Но ровно десять лет назад, в 1999 году, муниципальные выборы, которые проходили тоже в условиях экономического кризиса и секвестра госбюджета, дали как раз самую низкую явку, недотянувшую и до 50%. Правда, тогда в марте состоялись ещё и парламентские выборы, которые привели к смене власти на Тоомпеа, и электорального пороха к осени уже, возможно, не хватило. Но всё равно переоценивать роль кризисного возбуждения народных масс не стоит.
Несмотря на рекорды, в понедельник мы проснулись не в новой, а ровно в той же стране. Ни в наиболее активном Таллинне, ни в самом пассивном Тарту никаких принципиальных изменений в распределении мандатов не произошло. Там, где до сих пор правили бал центристы, они продолжат его править. Лишь в Пярну количество скандалов (включая и уголовное дело), связанных с центристским мэром города Мартом Вийзитаммом, превысив критическую массу, перешло в качество и не позволило Центристской партии одержать победу. Хотя второе место они заняли. Там, где поле брани и раньше оставалось, например, за реформистами, оно за ними и осталось. В Тарту интрига в том, что победившие реформисты, скорее всего, не захотят сохранять прежний союз с занявшими третье место центристами, а скооперируются с пришедшей второй партией IRL и, возможно, с социал-демократами.
Несколько русских списков тоже остались в главных центрах страны там, где они в последнее время и оставались – за порогом местных собраний. В Нарве прошёл Юрий Мишин, но там все списки русские, сам Мишин набрал личную квоту, а его объединение не преодолело 5-процентного барьера. За Димитрия Кленского (лично, а не за список) в Таллинне проголосовало менее тысячи человек, что намного хуже, чем на евровыборах. Злую шутку с ним сыграла его слава народного трибуна. Качество, вполне уместное в глазах избирателей в «брюссельской делегации» из шести человек и значительно менее привлекательное на городском хозяйстве. Тем более что избиратели, вполне осознанно или на интуитивном уровне, отдавали себе отчёт в том, у кого Кленский отбирает голоса, а главное, кому объективно прибавляет шансов. Чрезвычайная активность Таллинна и успех мобилизационных усилий партий в столице как раз и были вызваны тем, что одни непременно жаждали смены городской власти, а другие категорически её не хотели в предлагавшейся конфигурации. От столичной «тотальной мобилизации» сколько-то досталось и другим регионам, и хотя в Нарве и Кохтла-Ярве агитировать за центристов давно уже не надо, а в Тарту или, скажем, в Хаапсалу они всегда уступают своим главным соперникам, электорат всё равно взбодрился и там.