Жизнь под молотком: на аукционе спа-отель и винтажный комплект для гольфа

Судебный исполнитель со стажем Мати Кадак не раздумывая называет самую запомнившуюся ему продажу на аукционе – Laulasmaa spa! Она ему хорошо запомнилась потому, что была уникальным случаем, когда все стороны остались удовлетворены. Покупатель снова запустил спа, и теперь он еще больше, чем был прежде. Аукцион прошел шесть лет назад.

«Сотрудничество ладилось как между кредитором и должником, так и с волостью Кейла. Мы смогли поставить спа на охрану и избежать разрушений. Кредитор получил свои деньги, и должнику тоже осталось немало», – вспоминает Кадак.

По словам судебного исполнителя Ристо Сеппа, люди все чаще находят аукционы, проводимые исполнителями и банкротными управляющими, где можно по фантастическо хорошей цене найти фантастически хорошие вещи. «Теперь мы можем продвигать в интернете идею о том, что имущество людей должно продаваться по как можно более высокой цене, так как в этом случае он вероятнее погасит свой долг, и что-то останется ему самому. Я знаю многих людей, для которых покупка вещей в нашей среде и перепродажа подороже является источником дохода», – говорит он.

Канцлер Палаты судебных исполнителей и банкротных управляющих Кисти Хунт приводит такую статистику: каждый шестой аукцион заканчивается продажей. «Среди покупателей есть как пришедшие в первый раз, случайные покупатели, так и те, кто участвует в аукционах постоянно», – отмечает она.

Сепп вспоминает, что когда судебные исполнители были еще под государством и он работал в исполнительном отделе, то на аукционы ходили постоянно два человека. «Информация о том, что там можно купить вещи, была ограниченной, и ее нигде невозможно было получить. Каким-то образом эти два человека узнали об этом и массово скупали комнаты в общежитиях по цене бутерброда».

Хунт привела в пример продажу одного микроавтобуса, когда на аукционе автомобиль назвали «светло-голубой сон». У Сеппа тут же нашелся в рукаве хитрый фокус: «Арестовываю, например, произведение искусства и выставляю в аукционную среду по той же цене. То мероприятие терпит неудачу, никто не покупает, потому что цена кажется слишком высокой. Оцениваю на 25 процентов меньше, ставлю предложение заново, и цена на аукционе поднимается выше изначально предложенной. Все смотрят – Вау, так дешево! Регистрируются на аукцион и поднимают цену на эмоциях».

Он отмечает, что многое зависит и от того, как имущество сфотографировать, как его описать и сколько информации о товаре может дать продавец. «Добавляешь к тому произведению искусства размеры, описываешь, в какой технике оно выполнено».

Обычно исполнители и управляющие продают квартиры, землю и наследованное имущество и участие в фирмах. Например, вчера в аукционной среде были, помимо прочего, здания рыбной фермы в Рынгу, гараж в Локса, в изобилии недвижимость в Кохтла-Ярве, кожаные ручной работы подставка для ручек и гостевая книга,  а из более абстрактных товаров – требование, основанное на решении суда, и участие в некоторых предприятиях. В прошлом квартале предмет с самой высокой начальной ценой продал тоже Сепп – квартиру в Старом городе за 595 000 евро.

Иногда попадаются и такие раритеты, как те, что сейчас ждут аукциона у Сеппа в офисе – винтажное снаряжение для гольфа. Три сумки для гольфа, которым примерно 20 лет, абсолютно нетронутые. Клюшки для гольфа еще в пузырчатой упаковке.

«Открыли дверь, когда выносили вещи, должника дома не было. В таком случае судебный исполнитель должен описать вещи и сохранить их. В этом доме не было ни одной вещи, которую стоило бы арестовывать, но когда я залез на чердак, то нашел целую кучу картин в рамах и эти сумки для гольфа. А также Раскрашенные графические пластины с видом старого Берлина и несколько графических произведений русских авторов. Мне кажется, что хозяин когда-то держал галерею. У всех картин есть аккуратные крючки», – вспоминает Сепп.

Сумки для гольфа Сепп планирует поставить на продажу вместе с картинами, так что отдельно клюшки для гольфа купить нельзя. «Боюсь, что если поставлю на продажу сумки отдельно, то в конце концов останусь мучиться с отдельными картинами. Долгое время пытался продавать их по отдельности. Цены становятся уже смешными, между 5 и 10 евро. Проще продать имущество целиком».

«Пару месяцев назад я продал рисунок Вийральта. Это чрезвычайная редкость.  Если графика Вийральта все-таки движется, то рисунков нет вообще. Совсем недавно я продал одну работу Антса Лайкмаа. Это случается очень редко.  Продал также один цветной карандашный рисунок Эвальда Окаса 1946 года. Две работы «Палласа». Произведения времен Первой Эстонской Республики 1929 года Лайкмаа и 1933 года Рудольфа Мяэсеппа. Я 17 лет работаю судебным исполнителем, таких вещей раньше не попадалось», – говорит Сепп.

Судебные исполнители Ристо Сепп и Мати Кадак утверждают, что на самом деле продать можно все, потому что в конечном итоге все зависит от цены.

«У меня ни одна вещь не осталась непроданной. У каждой вещи – своя цена, которая, в свою очередь, зависит от местоположения. Когда-нибудь все равно она продастся», – говорит Кадак.

Но оба утверждают, что настоящим бичом являются квартиры на периферии, хорошим примером которых является сейчас одна среднего размера квартира в Кохтла-Ярве с коммунальными долгами выше ее собственной стоимости, попавшая в ведение судебного исполнителя или банкротного управляющего.

«У меня сейчас тоже есть одна квартира, которую я продаю минимум год. С квартирами в Кохтла-Ярве все зависит от того, в каком доме они находятся. На них висят долги, в них выключают отопление, и там невозможно жить зимой. Когда жильцы съезжают, они все разламывают и разбивают», – говорит Кадак.

Он добавляет, что цена продаваемой исполнителями-управляющими недвижимости обычно ниже рыночной стоимости, так как у них свои риски – если должник не съезжает, нужно заниматься его выселением.

«С одной стороны, кредитор говорит: «Чего сидишь? Продавай!» С другой стороны,  ты в растерянности, потому что реальных покупателей на эту квартиру нет», – описывает ситуацию Сепп.

Очень сложным предметом продажи являются и паи в паевых товариществах, которые исполнители могу арестовать. «Фирма с солидной историей и оборотом, долгое время работавшая на рынке, – это одно, а фирма, недавно учрежденная без внесения капитала, – это совсем другое, такую зарегистрировать может каждый. С последними нужно себя успокаивать в ожидании того, что когда-нибудь ликвидность возрастет из-за имени или из-за прошедших лет», – говорит Сепп.

Autor: Мари Метс