Владельцы нового кафе в Кренгольмском районе Нарвы: это бизнес, но бизнес для души

«Kaar – это арка, – поясняет Мария Хинн, почему кафе называется именно так. – Первое, что мы увидели, когда вошли сюда – арки. Арка – это символ. Арка – это как мост, связывающий Кренгольм с Нарвой, а Нарву – с Эстонией».

Мария и Ахто Хинн открыли кафе в Нарве в тот период, когда некоторые другие предприниматели свои заведения, наоборот, закрыли, предвидя большие счета зимой за отопление.

Например, в августе, ожидая трудную зиму с высокими платежами за тепло, электричество и с низким спросом, закрылся ресторан в Нарвском замке. В сентябре о закрытии объявил и Gastrobar Social, проработавший в Нарве меньше года. Он, кстати, тоже, как и Kaar, с ходу «выстрелил» в соцсетях.

Мария и Ахто Хинн, наоборот, заведение в Нарве открыли. По соседству с «кафе кренгольмского сообщества», как называют они свое детище, до нового года будет располагаться Нарвская эстонская госгимназия. В соседних исторических зданиях находятся Нарвская художественная резиденция и бизнес-центр, а в нескольких минутах ходьбы – Нарвская больница. И все же в целом Kaar находится на тихой окраине города. Если не считать гимназистов, там и прохожих-то почти нет.

А.: Я – родом из Выру, но с Марией познакомился в Тарту, где жил после армии.

М.: Я училась там в университете, а с Ахто познакомилась на дискотеке. Мы уже более 20 лет вместе. В Тарту тогда было трудно с работой, и мы приехали сюда. Но муж долгое время работал вахтовым методом за пределами Нарвы: в Таллинне, в Тарту, под Отепя. Я работала педагогом: в детском саду, в школе, в колледже (я – филолог русского языка).

А.: Более 20 лет. Всю жизнь работал только им. Сначала в Тарту, в китайском ресторане работал помощником повара. Потом продвинулся дальше, а три года назад мы с супругой решили, что будем открывать свой бизнес.

Когда-то я работал шеф-поваром в Йыхвиском концертном доме, а потом оттуда перешел в Vaba Lava (она тогда только-только открылась). Через некоторое время хозяйка погибла в автокатастрофе, и мне предложили взять кафе на себя (я ж и так постоянно там находился).

М.: Под это дело я ушла из колледжа, мы написали бизнес-план, получили пособие от Кассы по безработице – и открылись в Vaba Lava. Там мы провели год (помещение было в аренде), у нас появились своя кухня, техника.

А.: Начали мы, кстати, в очень нехорошее время – была «корона».

М.: Нам предложили Йыхвиский концертный дом, и кафе переехало в Йыхви.

М: С вещами, с техникой и даже некоторыми работниками. Но как только мы переехали в Йыхви, началась война, и весь русский репертуар ушел…

А.: Посетителей не было вообще – пустота.

М: Мы еще когда были в Vaba Lava, раздумывали, а стоит ли дальше заниматься этим бизнесом. Мы-то хотели создать семейное кафе – именно там видели наше место. Чтобы люди приходили именно к нам. Не в Vaba Lava, не на концерт в концертный дом, а именно в наше кафе.

И мы думали, где бы могло возникнуть такое место. Мысль о Кренгольме мелькала, но это казалось чем-то далеким: ну, да, когда-нибудь он будет развиваться, и мы, может быть, тоже откроем там кафе.

Но когда мы уехали из Йыхвиского концертного дома, снова задумались: так мы продолжаем или нет? Муж сказал, что продолжаем, и поэтому пришлось искать новое место. Хотели попасть в ратушу, но туда мы не очень проходили по условиям конкурса. А потом вспомнили про нашего бывшего клиента – Яануса Микка (руководитель недвижимости бывшей Кренгольмской мануфактуры – ред.). Позвонили ему и спросили, есть ли место. Ответил, что есть. И как только мы сюда зашли, сразу почувствовали: это наше место.

М.: Мы занимаемся бизнесом, но этот бизнес для души. Мы не можем остановиться ни на секунду, не возникает даже желания присесть отдохнуть – потому что мы живем этим! Нам нравится утром сюда приходить, мы любим получать обратную связь (а она приходит очень быстро!). Я с гордостью несу тарелки и ни о чем не переживаю: вижу, что люди действительно приходят именно ко мне в гости. Многих из них я давно знаю лично – это совсем другое чувство, нежели было в концертном доме, куда приходили по 600, по тысяче человек. Да, это тоже полезный опыт, но мы поняли, что не хотим такого. Мы хотим создать kogukonna kohvik – коммунное, общинное кафе.

А.: И при этом сами создаем себе рабочее место, а не идем за работой к кому-то. Если хватит себе на хорошую зарплату, – уже хорошо.

М.: Это свобода делать то, что ты хочешь, что тебе нравится. Это драйв. Я начала понимать, что да: именно этого я и хотела.

А.: У нас северная кухня. Мы пробуем готовить какие-то блюда, а вечером можно попробовать a la carte (правда, меню еще не совсем готово).

М.: Нам особенно не нужно было анализировать, что местным людям нужно. Все же очевидно: это огромный район, где практически нет кафе или ресторана – одна пиццерия да магазин Maxima.

«Большая» Maxima, кстати, – это по факту сейчас центр Кренгольмского района…

М.: Когда заходишь в этот магазин, понимаешь: ох, сколько здесь народу живет! Это же все наши потенциальные клиенты.

А. (смеется): Если они зайдут все одновременно, в кафе они, конечно, не поместятся.

Многие ваши коллеги говорят, что нарвитяне вообще в кафе не ходят – нет такой традиции.

М.: Я тоже как-то плакалась, что в Таллинне или Тарту сходить поболтать в кафе – нечто само собой разумеющееся. А у нас как-то должны сойтись все условия: люди-то в этом районе есть, а если ходить раз в месяц, то и по деньгам никаких проблем быть не должно.

М.: В Нарве есть коммунное чувство: все активные, заинтересованные, люди любого возраста сидят в Фейсбук-группах, обсуждают, информация движется очень хорошо. Да и местных здесь довольно много, причем это активные люди: одному сказал – десять уже узнали. Никогда раньше такого не было, чтобы мой телефон целый день звенел: кто-то лайкает, кто-то звонит, с некоторыми клиентами подолгу общаемся. Нет, я теперь не плачусь от того, что люди к нам не ходят. Мы уже не так молоды, нужно быстро развиваться, чтобы дальше спокойно работать. Нельзя ждать, пока что-то поменяется. Нужно менять самим.