Русский театр готовится сменить название и планирует увеличение доходов

Нет, на самом деле государство ни от одного целевого учреждения не требует, чтобы оно было в прибыли. Наша цель – получить ноль. Если мы посмотрим годовые отчеты большинства театров, там будет минус. Он, как правило, складывается из амортизации.

Безусловно, это в том числе связано с ожиданиями учредителя. Знакомить зрителя, вне зависимости от того, на каком языке он говорит, с эстонской классикой – это требование Министерства культуры абсолютно ко всем театрам, не только к Русскому. Такие же требования предъявляются и к Эстонскому драматическому театру, и к опере «Эстония», и к «Ванемуйне». У всех появляется намного больше работ эстонских авторов, и даже пьесы заказываются специально для театра.

Конечно, сказывается. В репертуаре каждого театра есть тяжелые, но очень важные постановки. Если мы говорим о постановке Эльмо Нюганена, которую еще никто не видел, то этот спектакль заставляет, безусловно, задуматься, но там много и любви. Это не «Ромео и Джульетта», ни в коем случае, но это о возможности любви во время войны, о ее существовании. Уже только ради этого стоит прийти и посмотреть этот спектакль. Конечно, люди с удовольствием приходят мюзикл посмотреть и комедию. И это тоже оправдано, потому что сегодня тяжелая экономическая ситуация, невероятно тяжелая политическая ситуация, а в театр приходят отдохнуть и получить эмоции. Кому-то нужны серьезные эмоции, а кому-то отвлечься и слезть с антидепрессантов. Мы очень стараемся удержать баланс. Тяжело, но мы стараемся.

Этот кредит возник очень давно, еще в 2004 году. Несколько раз эта сумма увеличивалась. Вначале это было 3,5 млн евро, потом превратилось в 6 млн с копейками... Кредит был взят на реновацию театра, еще когда им руководил Марек Демьянов. Во времена, когда театр возглавляли Маргус Алликмаа и Светлана Янчек, все жили тем, что в 2024 году должен быть последний платеж. На самом деле, кредит выплачивало Министерство культуры, а проценты выплачивал театр. От основной суммы кредита оставалась сумма в 237 000 евро, которая сейчас легла на наши плечи. До этого мы думали, что эту сумму тоже покроет Министерство культуры.

Потому что средств нет. В 2006 году в отчете в какой-то момент произошло перенаправление средств на покрытие кредита, которые дало министерство, в субсидию на деятельность. То есть покрытие было, министерство выдало деньги, а потом был скорректирован баланс, и в результате возник дефицит по покрытию кредита в размере 237 000 евро. На сегодняшний день нет возможности определить причины давно случившейся ситуации, но серьезно об этом задумались только в 2023 году.

Когда в 2023 году стали говорить о том, что осталась последняя сумма, которая на тот момент составляла почти 800 000, оказалось, что вот этих 237 000 не хватает. И поэтому театру пришлось рефинансировать кредит в Swedbank под 3%, конечно, согласовав это с министерством, советом и т.д., но теперь этот кредит придется выплачивать самому театру.

За счет дохода, который мы получаем, прежде всего от продажи билетов, конечно, и от аренды помещений, от предпринимательской деятельности.

Мы, на самом деле, очень надеемся, что получится, потому что сейчас у нас показатели хорошие. Значительно увеличился доход от аренды, и во второй половине года, то есть с начала нового сезона, мы будем еще активнее использовать Ring lava, приглашать туда частные театры, предприятия для проведения различных мероприятий. И это тоже будет хорошая статья доходов. Во всяком случае, мы в это очень верим.

У нас есть меценатский билет – не могу сказать, что он пользуется бешеным успехом, но мы очень ждем всех людей, которые хотят помочь театру. Пожалуйста, на любой спектакль можно купить спонсорский билет. Наш основной зритель, как правило – это группы. Это студенты, учителя, которые приводят своих учеников, и там большая скидка. Может быть, не стоит делать столько скидок, но тогда будет меньше зрителей. Мы стараемся балансировать, но мы же видим, что и у школ финансирования не хватает, чтобы водить детей на все мероприятия.

Ну, это недешевые, конечно, проекты. Как правило, раньше у Русского театра было 14-13 премьер, сейчас их будет около десяти. Мы ведем переговоры с постановщиками, приглашенными актерами, художниками и стараемся договориться в рамках того бюджета, который предусмотрен. Мы тоже не можем прыгнуть выше головы, а все дорожает. Есть, конечно, установленные пределы, меньше которых ты не можешь платить режиссеру или художнику, если он из Эстонии. Если это именитый режиссер, ты не можешь ему заплатить совсем мало.

Самый дорогой спектакль сейчас – это «Кабирия». А если смотреть за прошлый год, то «Дубровский» – он технически очень сложен и там костюмы интересные, сценография. Оно стоит этих денег. Общий бюджет такого спектакля – это порядка 70 000 евро.

Я не хотела бы упоминать некоторые имена, но есть яркий пример, когда человек работал у нас в театре на должности режиссера и, в принципе, не делал ничего. А теперь он занимается своим делом, он, безусловно, талантливый человек, и это дело у него хорошо идет. И видно, что он это умеет.

Ну, потому что здесь театр и так платит деньги. Ты не можешь не заплатить актерам и не можешь не заплатить режиссеру, даже если у него нет никакой нагрузки. Можно что угодно говорить о том, что это задача художественного руководителя, задача администрации сделать так, чтобы все были заняты. Но, к сожалению, не всегда это получается.

У нас в труппе сейчас официально 30 актеров и есть еще те, кто работают по ролевым договорам. Если посмотреть на нашу страницу, создается впечатление, что у нас их просто очень много. То же самое в Драматическом театре – там их 39, хотя не все они в штате. А общий персонал у нас – 103 человека, что на самом деле нормально для такой огромной машины, как Русский театр. И это с учетом сокращений, которые были проведены в прошлом году, потому что финансирование всех театров было сокращено на 4%. Для того, чтобы как-то выдержать, основной удар приняла на себя администрация, и это были люди, которые работали в штате и по договорам подряда.

М-м-м, мы этого не ожидаем, мы стараемся выполнить план, а там уже жизнь покажет, как бы тривиально это ни звучало.

Нет, пока нет. Мы все слышали, что сказали: никаких изменений не будет.

Прямо совсем вот в ближайшее время. Я думаю, что это будет в начале июня.

Не устану повторять, нам очень повезло, что председателем совета является наш бывший директор театра. Это хорошо в том плане, что он знает людей, знает все, что здесь происходило, ему не нужно объяснять. У нас сейчас очень хороший совет, в который входят грамотные люди.

Пока таких сигналов не поступало. Мы оперируем той информацией, которая есть на сегодняшний день. Но мы же живем сегодня, поэтому все может измениться. И не только у Русского театра, на самом деле.

«Это не отрицательный результат хозяйственной деятельности, а результат амортизации. На балансе учреждений культуры много имущества, из-за его амортизации они уходят в минус, но хозяйственная деятельность у всех из них в плюсе – и у Русского театра, и у «Ванемуйне». И есть договоренность, что у нас не должно лежать в кассе 1,2 млн евро в ожидании, пока их инвестируют, – поясняет он. – В частном бизнесе с помощью амортизации собирают деньги на инвестиции, а в сфере культуры этого не делают: если нам нужны деньги на инвестиции, мы подаем ходатайство и получаем их из бюджета Министерства культуры».

Впрочем, поскольку сокращения госбюджета не обошли и минкульт, и подведомственные ему целевые учреждения, «Ванемуйне», как и остальные, был вынужден сократить свои расходы на 4%, однако, по словам Айвара Мяэ, художественной составляющей это не коснулось.

Что касается Русского театра, который Мяэ некогда пришел спасать от финансовых трудностей, возглавив его совет, то сейчас, по его оценке, дела театра идут очень хорошо, о чем свидетельствует заполняемость залов.

«Другое дело, что рыночная ситуация изменилась. Раньше была “Золотая маска”, многие театры приезжали из России, а теперь у театра, так сказать, отобрали этот рынок. Но сегодня Русский театр – единственная связь между эстонской и русской общиной в культурном плане, так что он выполняет очень важную функцию, – говорит он. – И в этом плане он движется в правильном направлении. С одной стороны, мы знакомим русскоязычное население с эстонским драматическим искусством, с другой – представляем эстонскому населению русскую классику».