"Рынок IT-талантов в Эстонии – один из самых интересных в Европе"

Kuhne + Nagel, одна из ведущих мировых логистических компаний (работает в 130 странах), решила открыть новый офис в Тарту. ДВ расспросили вице-президента и главу одного из отделов разработки приложений KUHNE + NAGEL IT SERVICE CENTRE AS Яна Доможилова о том, зачем это делается, и каковы принципы работы данного предприятия в области IT.

Это позволит нам быть ближе к Тартускому университету. Там учатся хорошие студенты, в том числе, международные. Есть интересная программа кибербезопасности. Более того, Тартуский IT-рынок таланта - второй из самых больших в Эстонии.

Поставлять IT-услуги для Kuhne + Nagel в странах Европы и Ближнего Востока.

Мы открыли вакансии на 4 роли. Хотим набрать 10 человек. По мере необходимости команду будем расширять, и рассчитываем, что к концу года офис будет насчитывать 30 человек.

Сейчас ищем помещение. Планируемая дата заселения в новое помещение – 1 июня. Если мы наймём кандидатов ещё до того, как снимем офис, то эти люди начнут работать удалённо.

Разработчик, бизнес-аналитик, тимлид, QA.

Мой департамент думает о возможности размещения разных проектов в Тарту. Конкретного решения пока принято не было. Рассматриваются разные варианты. Например, управление софтверными лицензиями. В компании используется огромное количество разного рода программного обеспечения. На все это нужны лицензии. Например, 76 000 лицензий на Windows. С лицензиями постоянно что-то происходит: одна закончилась, другую нужно заказать и т.д. Мы разрабатываем систему для управления огромным потоком нужд разных частей компании в этой области.

Нет. Это осмысленное стратегическое расширение. Тарту – второй по величине IT-рынок труда после таллиннского. Наш офис в столице за 6 лет вырос с 20 до 370 человек.

IT.

Этого даже мало. Нам бы, по-хорошему, иметь человек 500, причём прямо сейчас...

Процентов 20 – служба поддержки. Все остальные - специалисты в области разработки программного обеспечения. Сюда входят программисты и вся экосистема вокруг них: бизнес-анализ, системный анализ, тестировщики, тимлиды, Senior Managers, менеджеры по проектам, Product Owners. Конкурентное преимущество Kuhne + Nagel на логистическом рынке заключается в том, что мы рано поняли, что создание собственного программного обеспечения (в противовес покупному) – это потенциально важное конкурентное преимущество.

Есть два способа, с помощью которых в компании может появиться программное обеспечение. Первый – купить готовый «софт», второй – написать его самому. Огромное количество ПО для ключевых систем мы пишем сами.

Готовые решения, как правило, недостаточно адаптированы под нужды такого концерна как Kuhne+Nagel. Это всегда вопрос баланса. Можно сэкономить деньги, купив готовое решение, и потерять при этом в адаптации. Можно написать всё самим, получив нужный уровень адаптации.

Это третий вариант, комбинация из первых двух. Как правило, компании используют один из трёх этих вариантов.

Эстонский рынок IT-талантов - один из самых интересных в Европе. Я работал в Великобритании, Ирландии, знаком с рынком США и могу сказать, что уровень компетентности эстонских специалистов очень высокий. Международные компании всё больше и больше приходят на эстонский рынок, и поэтому выиграть борьбу за специалистов всё труднее. Особенно трудно найти человека, который одновременно обладал бы техническими навыками и умел общаться с людьми.

Хороших тимлидов.

Это первое звено в руководстве. Тимлид - человек, которому рапортуют непосредственно разработчики.

Если ты сильный технарь, то, как правило, ты не добираешь в области управленческих или социальных функций. Причина проста: разработка программного обеспечения – это инженерная проблема с фокусом на логику и измерения; управление людьми – это социальная проблема с фокусом на эмоции, чувства и на поддержание неосязаемого баланса противоречий между людьми. Если ты сильный менеджер, то зачастую недобираешь в технической части, потому что твое личное время и энергия ограничены. Нужны люди с правильным балансом. Многие наши тимлиды им обладают. Мы их находили как в Эстонии, так и за рубежом.

Отовсюду. Для Kuhne + Nagel вообще нет разницы, откуда приедет человек. В эстонской IT -компании работают люди 28 национальностей. Везём отовсюду.

И так, и так.

20-30% всех сотрудников - иностранцы.

Многое зависит от удачи. Когда я пришёл в департамент, то открыл 4 позиции тимлида. Две из них заполнились за 2-3 месяца, и ещё две висят 4 месяца. Там сложные команды.

Нет, динамика проектов очень высокая. Есть команды, работающие параллельно над несколькими краткосрочными проектами (3-9 месяцев), а есть те, кто работает над одним проектом 2-3 года подряд. В них динамика жизни другая.

В такой команде каждый человек более или менее чётко знает, что он будет делать через несколько месяцев. Горизонт планирования шире, чем в краткосрочных проектах, а цена локальной ошибки ниже.

Гораздо более высокий темп общения с заказчиком, постоянное выяснение того, что же он все-таки хочет и что же ему все-таки надо. Кто-то должен в режиме ручного управления убедиться, что команда всё правильно поняла и знает, куда двигаться. Горизонт планирования – 2 недели. Этот горизонт не только на практике, но даже и на бумаге.

Тимлид должен всё время держать руку на пульсе.

Смотря, какая должность.

Конкретных цифр сказать не могу, но зарплата по эстонскому рынку конкурентная.

Месяц назад мы начали использовать приложение MeetFrank (интервью с его сооснователем читайте на сайте dv.ee – ДВ). Работодатель выставляет в нём свои пожелания по поводу того, кого он ищет (с обязательным указанием зарплаты), а кандидат – какую работу он ищет (тоже с зарплатой). Система постоянно анализирует данные и, когда находит совпадение, присылает соискателю уведомление: «Мы нашли для тебя такую-то работу с такой-то зарплатой». Так вот, это приложение высчитывает среднюю зарплату, и могу сказать, что в моем департаменте мы очень редко получаем отказ от кандидата из-за недостаточного компенсационного пакета.

Таллиннский IT-рынок маленький, и все знают всех. Самый успешный способ найти кандидата – через имеющуюся профессиональную сеть работников.

Нет, я имею в виду следующее: «Вон сидит парень. У него есть друг, являющийся очень хорошим программистом. Может, мы его наймем?»

Первое, что мы делаем, когда нужно найти человека – публикуем вакансию. На внутреннем портале, на сайте cv.ee, а также в LinkedIn.

Те, кто ищут работу, обычно посещают как cv.ee, так и cvkeskus.ee. Поэтому нам нет смысла платить дважды.

На планёрках внутри команды говорю: «Мы ищем человека. Можете рассказать об этом своим знакомым и поуговаривать их к нам прийти».

За всю свою карьеру в Kuhne + Nagel я прошёл через 3 команды. Люди, которые работают в моём нынешнем департаменте, имеют обширную профессиональную сеть, поэтому лучше всего работает канал через рефералов: человек кого-то приводит и получает за это бонус. В другой команде лучше всего сработал внутренний портал. В третьей – cv.ee, а также хедхантер, работающий на русский рынок.

Могу совершенно точно сказать, что на IT-рынке не работает подход, когда работодатель считает, что делает одолжение кандидату, что предлагает ему лишь трудоустройство - слишком высокая конкуренция. Нужно использовать обратный подход: «Работник и работодатель -равноправные партнеры в этой сделке, и уже далеко не факт, что работодатель имеет возможность выступать здесь с сильной позиции, а кандидат готов идти на уступки». Квалифицированный IT-талант в стране есть, причём, на всех уровнях. Его много. Просто теперь получить такого специалиста - это маленькая победа, а не норма. Мне лично очень симпатично такое состояние дел, и я лично жаловаться не собираюсь. Такая конкуренция полезна всем – и работникам, и работодателям. Главное относиться к этому рационально и осмысленно. Мне, кстати, очень нравятся действия эстонского правительства в области маркетинга Эстонии, как цифровой страны.

Я как-то спрашивал кандидата: «У тебя в Бразилии +30 градусов тепла. У меня сейчас за окном минус двадцать. Почему ты хочешь переехать?» И он ответил: «Эстония – передовая цифровая страна в Европе, и я хочу быть частью этого процесса». Всё это очень помогает.

Для меня, кстати, нет никакой разницы - нанимать человека из Эстонии, из другой страны ЕС или из третьей страны. Человек в любом случае должен отработать месяц на старой работе, прежде чем сможет перейти к нам. Разрешение на работу иностранцу оформляется быстрее. Если мы нанимаем топ-специалиста (под этот критерий попадают те, кто получают брутто-зарплату от 2442 евро в месяц), то разрешение на работу получим для него через несколько дней.

Ему ещё нужно получить в посольстве D-визу, а это займёт неделю-две.

Теоретически, да. Именно поэтому для меня нет разницы, кого мне месяц ждать: жителя Эстонии, Бразилии или Китая.

Людей, умеющих решать проблемы на концептуальном уровне.

Немного теории. Разработчик проходит через 3 стадии развития. Первая – умение перевести потребность заказчика в код. Например, есть кнопка на сайте. Простая, нажать можно. Но за этой кнопкой стоит много скрытых пластов, от которых зависит масса процессов. Сколько посетителей сможет выдержать этот сайт: пять человек в час или миллион в секунду? От этого зависит сложность проекта. На второй стадии развития он начинает осознавать системную сложность и системные последствия кода, который он пишет. И в какой-то момент программист выходит на уровень, когда он всё меньше и меньше занимается написанием кода в рамках перевода бизнес-требований в код, и все больше и больше – архитектурой и инженерными аспектами. В западной среде вообще нет профессии «программист».

Software engineer. Инженер программного обеспечения. Программист – это ведь, по сути, инженер, и решает он инженерные проблемы по инженерной методологии. Если ему нужно написать простой сайтик, на который будут заходить 5 человек в час, то он проводит у доски две минуты. Если пишет высоконагруженную систему – десятки часов.

В основном для создания инженерного решения проблемы. И еще, чтобы уменьшить риск ошибки. Если на уровне обывателя, то можно сказать, что систему, поддерживающую 100 миллионов пользователей, сложнее предсказать и тестировать, нежели систему на 10 миллионов пользователей. Для меня главное мерило качества программиста – ответ на вопрос: «Сколько времени вы проводите за кусочком бумажки, прежде чем начинать писать код?»

Тут нет правильного и неправильного ответа. Но, как показывает практика, существует корреляция между тем, с каким энтузиазмом программист относится к тому факту, что сейчас он будет что-то рисовать на бумажке и думать о коде, который ему только предстоит написать, и тем, насколько хороший он инженер. Второй критерий сильного программиста: насколько прост его код. Код новичка – это структура на структуре и структурой погоняет. Такой код не поймёт никто. А код профессионала можно объяснить моей маме.

У меня нет цифр, но можно сказать, что если всего в компании по всему миру работает 76 000 человек, то к IT имеют отношение, наверное, около 2000.

Главное в тимлиде – умение рефлексировать. На своё поведение, на команду. Тимлид должен быть хорошим «психотерапевтом». Львиная доля его работы – использование социальных навыков, чтобы направить каждого члена своей команды в правильное русло. Ему важно уметь отключать собственные эмоции, личные обиды и собственное эго (это особенно важно) и максимально дистанцироваться от ситуации, смотря на неё со стороны и управляя ею.

Второй важный момент для тимлида: концепция «я начальник, и ты делаешь то, что я говорю» не работает со свободолюбивыми и образованными программистами. Поэтому есть вопрос, который позволяет отсечь огромное количество кандидатов. Он звучит так: «Отдаёшь ли ты приказы?»

Я задаю этот вопрос не прямо, а примерно в таком виде: «Допустим, у твоей команды есть пул из 10 задач. Как ты будешь решать, кто что будет делать?» Если своим ответом тимлид показывает, что является центральным звеном распределения задач, то для моего департамента это красный флаг. Конечно, надо все равно копнуть глубже и понять мотивацию кандидата, почему он в своем ответе стал центральным звеном в распределении задач, но если мотивация сводится в итоге к «я же руководитель, несу ответственность, и это моя работа - принимать решения», то все не очень хорошо в рамках мировоззрения моего департамента. Всё должно идти через общий консенсус и командную работу. Работает образ руководителя-слуги: ты для подчинённых, а не они для тебя.

В этом сложность работы тимлида – держать баланс. Я считаю, что в мире нет плохих людей, и даже если человек делает что-то не то, то он всё равно внутри думает: «Я – хороший, у меня есть причина, почему я так делаю, и эта причина «праведная»». Задача тимлида - докопаться до этой мотивации и перенаправить фокус человека в нужное русло для командных задач: «Когда ты делаешь определенное действие, внешний мир это воспринимает не очень хорошо. Давай достигнем компромисса и сделаем так, чтобы и ты был доволен, и внешний мир воспринимал тебя так, как ты этого хочешь, ведь ты хочешь, чтобы он воспринимал тебя как хорошего человека?» Это большое искусство, и из всей управленческой цепочки в IT-мире быть тимлидом – сложнее всего. Я спасал несколько «сыпавшихся» проектов (это когда заказчики недовольны, сроки срываются, а бюджет превышен), поставив сильного тимлида. Это – очень важная часть решения проблемы.

Раньше я скептически относился к этой модели. Задача моего департамента - решать задачи. И тут приходит какой-то «зелёный» парень, которого нужно держать за руку и всё объяснять. Выхлоп даже не нулевой, а отрицательный. Но это первоначальная реакция. Во-первых, были люди, которые 6 лет назад держали за руку меня, и это мой долг, который я буду выплачивать всю свою карьеру. Более того, я на практике видел команды, которые активно работали со студентами. Студенты быстро растут. Раньше я был убеждён, что переход от студента с негативным выхлопом до студента с выхлопом хотя бы нейтральным занимает 2-4 года.

Сейчас у меня в департаменте работает 3 студента, и их время перехода от негативного выхлопа до позитивного составило от 6 до 12 месяцев. Один парень из нарвского колледжа полгода назад проходил у нас практику 4 недели и сейчас пришёл ещё на 8 недель. Я ему сделаю предложение о работе. Он начинал с полного нуля и с тех пор сильно вырос. Если и не ночами писал код, то точно тратил на это много свободного личного времени.

Бизнес-анализ – это взаимодействие с людьми и внешним миром на базе инженерной логики. В идеальном мире программирование, тестирование и бизнес-анализ должны совершать одни и те же люди – инженеры. Но в реальности программисты зачастую не любят взаимодействовать с внешним миром в том объёме, в котором нужно. Поэтому между ними и внешним миром нужно ставить прослойку – бизнес-аналитика. По моему опыту, сильные специалисты такого профиля, как правило, либо сами в прошлом писали код, либо вышли из работы, связанной с данными и с Business Intelligence.

Это означает, что они работали с данными с применением аспектов научного метода. У меня есть гипотеза, и на основе данных я провожу эксперимент, и гипотеза либо подтвердилась, либо нет. Т.е. имеет место быть (научное) структурное и системное мышление с сильной привязкой на измерения.

На бизнес-аналитиков у меня нет, как таковых, «флажков», которые позволят распознать плохого специалиста. На моём этаже сидит девушка, которую я считаю самым сильным бизнес-аналитиком из всех, кого я видел. Я нанял её 4 года назад и сделал это из-за системности её мышления (самое важное для бизнес-аналитика). Мы решали небольшую задачку, и меня поразило, сколько возможных сценариев дальнейшего развития определённых решений она смогла просчитать.

В Великобритании я проходил собеседование в нескольких крупнейших IT-компаниях. В те времена (не уверен, как точно сейчас) в одной из них специалистом Quality Assurance можно стать только после того, как ты отработал 3-5 лет разработчиком. В другой, если я правильно помню, QA был параллельной разработчикам карьерной структурой в среднем с более высокими зарплатами, чем у разработчиков. Т.е. это либо более высокая ступень, либо абсолютно равноправный разработчикам карьерный путь. Задача программиста – написать код, а специалиста по качеству – его сломать. Для этого нужно понимать обширный пласт вещей. А если смотреть еще шире, то «качество» это не только вопрос того, «работает или не работает», а больше вопрос того, «любят ли наши потребители наше программное обеспечение? Если да, то как это повторять из раза в раз? Если нет, то почему и что мы должны исправить». В данном случае философия «качества» очень близка к тому, о чем говорил Эдвард Демминг в своих работах.

В Эстонии же принято считать, что Quality Assurance – это входной этап в бытие программистом. Мне не близка эта модель, поскольку в ней программисты начинают лениться и наглеть: пишут код, не тестируют его вообще и перебрасывают через забор тестировщику.

Своих тестировщиков я называю не Quality Assurance Specialist, а Quality Engineer. То есть, и здесь я ищу инженеров. Лакмусовой бумажкой для меня являются вопросы про нагрузочное тестирование.

Предположим, есть приложение. Задача специалиста – сказать, сколько параллельных пользователей (запросов) оно может поддерживать. Можно написать сайтик, на который заходит 10 человек в день, а можно - тот, который выдержит миллионы.

Здесь нет правильных и неправильных ответов. Есть множество данных, которые нужно проанализировать, а главное интерпретировать. В обсуждении нагрузочного тестирования вылезает много аспектов подготовки специалиста, его мышления и т.д.

У нас много систем. Есть такие, которые выдерживают миллионы запросов в сутки. Тут все зависит от того, что считать запросом.

Kuhne + Nagel один из крупнейших работодателей IT-рынка в Эстонии. Исходя из потребностей логистического бизнеса в программном обеспечении, таллиннский офис вырос больше чем на 320 человек за последние 5 лет и продолжает расширяться, открывая новый офис в Тарту.  Являясь работодателем более чем для 370 высококвалифицированных IT-специалистов, нанимающие менеджеры Kuhne + Nagel очень хорошо понимают реалии поиска кандидатов в рамках IT-рынка Эстонии. На данном этапе Kuhne + Nagel проходит активную стратегическую стадию дигитальной трансформации, что требует большого количества высококвалифицированных и смотрящих в будущее экспертов в области программного обеспечения, машинного обучения и анализа данных.