Лицемерный Нейвельт

Но как человек, не чуждый экономике, Нейвельт хорошо знал, что поставив цель таким образом, с предпринимателями он контакта не найдет, однако ему будет гарантированно внимание СМИ и воодушевление наемных работников, т.е. широкой общественности, пишет редактор рубрики мнений Aripaev Вилья Кийслер.

Низкие зарплаты – это больное место. Когда вечером в магазине я смотрю на кассиров с  зарплатой в 500-600 евро, последние из которых успевают домой за полночь, мне становится их обжигающе жаль. Если у этой женщины, делающей утомительную и тяжелую работу, например, два маленьких ребенка, и рядом нет мужа, то справиться с жизнью, точнее, с выживанием, безумно сложно. Просто сказать - «ты сам виноват, почему не изменишь свою жизнь, не выучишься на более прибыльную специальность?». Но чем меньше материальный достаток, тем сложнее мыслить масштабно. Романтическая модель, согласно которой пустой желудок и замерзающие пальцы вдохновляют на работу, действует в случае с немногими людьми, обладающими врожденно исключительными способностями. Большинство из нас – не исключительные.

Чем хуже финансовые возможности, тем меньше возможность выбора. Печальный факт заключается в том, что зачастую работодатели используют неготовность менее образованных, а от того менее уверенных в себе людей постоять за себя. Ты или получаешь свои 400 евро, или не получаешь ничего, потому что за дверью ждет кто-то, кто примет эти 400 евро с благодарностью и ныть не будет. Работодатель, проводя переговоры с работником, в основном находится в позиции силы, и часто этой ситуацией злоупотребляют.

Низкие зарплаты – это главная причина эмиграции, а остановка эмиграции должна быть самой главной темой вообще. Если нет людей, нет государства, потому что просто нет тех, во имя кого его нужно будет поддерживать. Поэтому остановка эмиграции должна быть самой важной целью на государственном уровне, для достижения которой должны быть вовлечены все общественные группы, прежде всего – предприниматели. Потому что зарплату платит работодатель, предприниматель. Такого государства, где все до последнего зарабатывают собственным бизнесом, на свете нет, и Эстония тоже такой не станет.

Противоречие предложения Нейвельта в том и состоит, что минимальную зарплату может установить государство, а его обращение адресовано предпринимателям. Предприниматель такой цели перед собой просто не ставит. Цель предпринимателя – заработать прибыль, даже в том случае, когда в качестве миссии предприятия значатся социальная ответственность, благо общества, увеличение равенства и все эти т.н. «мягкие ценности». Для уха предпринимателя повышение зарплат в качестве цели звучит абсурдно. Целью предпринимательства никогда не была выплата зарплат, и таковой она, видимо, не станет никогда.

Нейвельт это знает. Он знает, что, по сути, предложенная им цель – политическая. Он знает также и то, что государство со своей стороны не может устанавливать такую цель, потому что у нас действует свободная рыночная экономика. Он знает, что для повышения зарплат предпринимателю нужно зарабатывать бoльшую прибыль, а для того, чтобы зарабатывать большую прибыль, нужна большая производительность, большая эффективность.

Водитель автобуса или парикмахер этого, конечно, не понимают. Как это возможно, что в Финляндии, делая точно такую же работу, как в Эстонии, он вдруг становится настолько более производительным, что получает гораздо большую зарплату? Он сам – тот же, работа – та же, делают ее также, а вот смотри – производительность и эффективность вдруг совсем другие. Он может подумать, что все это пустой разговор – об эффективности и производительности. Бредни, которые работодатели придумали для того, чтобы платить ему меньше.

Дело в фоновой системе. Производительность, выраженная в численном значении – это не что-то такое, что существует в пустом пространстве, как вещь в себе. Те самые люди, уехавшие от нас в Финляндию и другие страны на работу, вдруг оказываются более производительными потому, что в т.н. странах старой Европы под обществом и предпринимательством находится фундамент, которому у нас всего лишь 20 лет. У них есть база, которую у нас разрушило время оккупации. Демократии и рыночной экономики нужно время, чтобы принести плоды, и у нас этого времени еще было слишком мало.

Но Нейвельт знает еще одну вещь. То, что эффективность и производительность в устах предпринимателей стали удобным аргументом, когда речь заходит о зарплатах. Иногда это как оружие, применение которого будто бы должно исключить дальнейшую дискуссию, поставив все на свои места. Инновация не входит в число любимых слов традиционных сфер предпринимательства. Однако неизбежно, что концепция эффективности должна обновляться и в традиционных сферах. Однако это долговременный процесс, который не провести в рамках одной кампании. Взрослый человек изменяет свое понимание лишь лицом к лицу со смертью, и также бывает и в предпринимательстве. Образ мысли меняется тогда, когда разговор заходит о жизни и смерти предприятия. Это изменение образа мысли на самом деле происходит под давлением обстоятельств (острая нехватка рабочей силы во многих секторах) ежедневно, однако медленно. Гораздо более медленно, чем желал бы наемный работник.

Обвинение предпринимателей в корысти – это не то, что ускорило бы процесс. Обвинений не терпит никто. Никто не станет лучше, когда его превращают в козла отпущения. К сожалению, мотивирование предпринимателей – это не та вещь, которой занимаются в нашем государстве. Понимание государства о том, как создается ценность, кажется, завязалось в узел, разрубить который очень сложно. За последние пару лет противостояние государства и предпринимателей стало настолько острым, что для его снижения доброй воли уже не достаточно. Добрая воля – это предпосылка, но предпосылки этой не чувствуется. Добрую волю выражают обычно добрыми словами. Не могу вспомнить ни одного раза за последние годы, когда я слышала их со стороны государства в адрес предпринимателей.

Есть еще одна важная вещь. «Мягкие ценности» на самом деле жесткие. Это утверждение, на первый взгляд кажущееся противоречивым, на самом деле является фундаментальнфе пониманием, сменой парадигмы, которая потихоньку приходит и в предпринимательство. Те предприятия, в которых траты на рабочую силу однозначно считают инвестициями, которые потом просто окупятся, со временем становится все больше. Это такие предприятия, которые платят зарплату выше среднего, но заботятся, используя неденежные средства, о том, чтобы работникам было хорошо, чтобы им было хорошо делать свою работу. Человек, которому хорошо делать работу, делает работу лучше. Так просто и логично, не так ли? Но простые вещи зачастую усваиваются медленнее всего.

Такие предприятия редко получают признание. Но они есть. И их становится все больше. Не из альтруизма, не подумайте. Это превращение доселе мягких ценностей в жесткие – необратимое направление, которое совершенно однозначно можно измерить в деньгах. То, что изменение парадигмы происходит только «в беде», прежде всего по материальным причинам, нельзя вменить в вину. Так с людьми всегда было и будет в будущем.

Autor: Вилья Киислер