Тоомас Хендрик Ильвес, в далёком прошлом журналист и пропагандист, никогда за словом в карман не лез, и мысли его всегда отличался ошеломляющей оригинальностью. Достаточно вспомнить, как давным давно, только-только перестав быть министром иностранных дел и ещё не став им снова, он в Киеве (!) призвал украинцев перевести свою письменность на латиницу (!!) дабы приблизиться к западным ценностям. Но тогда Ильвес был почти частным лицом, а частному лицу мало ли что в голову взбредёт. Можно также вспомнить, как, будучи министром иностранных дел, он ошарашил российских журналистов, встретив их в своём кабинете, сидя, скрестив ноги, на столе, в позе не то портняжки, не то заклинателя змей. Став президентом, Ильвес не дал себе засохнуть. Тем более, что технологический прогресс подарил ему ещё и такую возможность, как социальные сети. И тут можно перечислять долго, потому что в твиттере наш президент постит часто и охотно. Ограничусь историей про то, как он обиделся за державу на профессора Пола Кругмана за его анализ и тут же сам довольно грубо обидел маститого учёного. В общем-то Ильвес далеко не единственный в мире политик такого уровня, высказывающийся в социальных сетях несколько отличающимся от официальных высказываний образом. Это стало достаточно обычным явлением, хотя и не берусь утверждать, что совершенно нормальным, когда речь идёт о главе государства.

Но ещё хуже, когда подобного рода риторика обнаруживается в интервью СМИ и когда свите приходится срочно объяснять, что президент «вовсе не то имел в виду». Но ведь достаточно сложить два и два, чтобы понять, что он «имел в виду» (последние примеры про «полезных идиотов» или про «четыре часа сопротивления агрессору» у всех на слуху). Что стало причиной обострения памяти о профессиональном прошлом – обострение международной обстановки или близость завершения президентской карьеры – не так уж и важно. (Кстати, очень уж часто казалось, что он из этого прошлого и не вылезал). Важно то, что при данной должности публичность, что в соцсетях, что в СМИ гораздо больше, а спрос «за базар» несравненно выше.