Почему в Грузии любят эстонцев?

Неделю назад ERR опубликовал текст Аймара Вентселя под заголовком «Грузия – это больше, чем хинкали». Для меня, как человека, который не один год изучал грузинскую историю и немало пожил в Тбилиси, он пролился бальзамом на душу. Сказать по секрету, сами грузины далеко не в восторге от того, что их страна у иностранцев ассоциируется прежде всего с едой и алкоголем. Да, в кулинарии и виноделии они хороши, но еще есть поэзия, танец, архитектура, живая и непрерывная культурная традиция (или даже традиции, учитывая региональное разнообразие Грузии) возрастом в несколько тысячелетий.

Так что не могу не поддержать коллегу Вентселя: «Было бы очень вежливо знать о Грузии немного больше, чем то, в каком подвальчике в Тбилиси можно заказать лучшие в мире хинкали».

Еще один сопутствующий тезис – в Грузии эстонцев почему-то ценят. «Я никогда не понимал причины этого», – констатирует Аймар. И вот тут я хотел бы вмешаться и изложить некоторые резоны для такой симпатии.

Во-первых, грузины и эстонцы давно знакомы. Начиная примерно с 1865 года эстонские крестьяне в поисках лучшей жизни, прежде всего более теплого климата и плодородной почвы, стали переселяться сначала на Северный Кавказ, а затем и на Черноморское побережье, в том числе в ту его часть, которая сегодня лежит в границах Грузии. Со временем на Кавказе возникли целые поселения, населенные преимущественно эстонцами. Благодаря фильму «Мандарины» широко известен факт присутствия эстонской диаспоры в Абхазии. Но Сухумским регионом дело не ограничивалось.

Например, к началу ХХ века эстонцев в Тбилиси было уже около 200 человек. Это было сплоченное и развитое сообщество со своим хором, аптекой. Многие «городские» эстонцы работали врачами, учителями и чиновниками, благодаря чему активно взаимодействовали с местным населением. В годы первой Мировой в Грузии появились и эстонские военные, переброшенные туда волею Российской Империи.

На Кавказе до сих пор тут и там можно обнаружить следы давнего эстонского присутствия. Например, близ российского города Сочи есть поселок Эсто-садок, а в Красной Поляне работает дом-музей литератора Антона Хансена Таммсааре. Впрочем, это другая история — сегодня мы говорим про Грузию.

Вторая причина симпатии – образование. В XIX веке в грузинском языке появился термин «тергдалеулеби» – дословно «испившие воды Терека». Так в Грузии именовали грузин-студентов, отправившихся на учебу на север. Хотя чаще всего имелись в виду Москва и Петербург (по реке Терек проходит граница Грузии и России), но некоторая часть грузинской интеллигенции делала выбор в пользу Тарту.

В Тартуском университете примерно с 1895 года существовало грузинское землячество. По разным оценкам за все время в организации состояли 110-160 человек. До революции 1905 года землячество было нелегальным (отсюда и разночтения), а после получило официальный статус. Грузины в Тарту собирали библиотеку, организовали общество взаимопомощи, отправляли домой в Грузию деньги на помощь пострадавшим от стихии и неурожаев.

Кроме того каждый февраль в Тарту проходил «грузинский вечер». «Грузинский вечер пользуется большой популярностью, и, действительно, это один из блестящих и многолюдных вечеров Юрьевского сезона, богатый как по содержанию, так и по составу исполнителей», – писала в 1912 году газета «Юрьевский листок». Среди номеров на тех вечерах была традиционная грузинская музыка, танцы, чтение лирической поэзии, театрализованные сценки из грузинской истории.

Знаменитые грузинские литераторы Важа Пшавела и Акакий Церетели числились почетными членами грузинского землячества в Тарту. В годы Первой мировой войны Тбилиси готов был принять у себя Тартуский университет, оказавшийся в прифронтовой зоне, но эвакуация не состоялась. В дальнейшем, в советскую эпоху, студенческий обмен возобновился. Итог – Эстония ассоциируется у грузинских интеллектуалов с качественным образованием. Спасибо, Тарту!

Третья причина: сходство судеб и симпатия к освободительной борьбе. На рубеже XVIII-XIX веков грузинские царства вошли в зону контроля Российской Империи. Только после революции 1917 года Грузии, как и Эстонии, удалось восстановить независимость. Увы, когда 24 февраля 1921 на площади Вабадузе отмечали третью годовщину провозглашения суверенитета, на подступах к Тбилиси уже шли безнадежные бои, большевики готовились войти в город. Грузия вновь лишилась самостоятельности на многие годы.

Грузины, как и эстонцы, не понаслышке знают, что такое оккупация. Когда в 2006 году на центральном проспекте Тбилиси президент Михаил Саакашвили открыл «Музей советской оккупации», было вполне очевидно, что экспозиция вдохновлена в том числе культурным и политическим опытом осмысления истории Балтийских стран.

Интересным примером политических связей грузин и эстонцев может служить история последнего эстонского консула в первой Грузинской республике – адвоката Сергея Пауля, которого большевистские власти заподозрили в попытках организации антисоветского заговора среди эстонцев Абхазии. Из-за этих подозрений он был вынужден вернуться в Таллинн, но уверенности в том, что это был лишь навет – нет. После оккупации Эстонии Пауля, кстати, репрессировали – он был казнен в 1942 году.

Наконец, из всех стран, которые после распада Советской Империи обрели или восстановили независимость, Эстония, несомненно, является самой успешной в экономическом отношении. Городской образованный и либеральный класс Грузии, особенно молодежь, видят будущее своей страны в ЕС. И опыт Эстонии кажется на пути туда достойным повторения. С этим трудно поспорить. По данным на 2021 год, ВВП на душу населения в Эстонии составил около $42 000, тогда как в Грузии – около $5000.

Одним словом Эстония для очень многих имеет репутацию богатой и процветающей европейской страны. Такой, какой хотела бы быть сама Грузия.

Я перечислил только несколько самых очевидных причин для симпатии грузин к эстонцам. На самом деле их больше. Играет роль даже опыт принудительной общности эпохи СССР. И Грузия, и Эстония участвовали в интенсивном кадровом, образовательном, научном и прочих обменах, что волей-неволей сблизило культурный код нескольких поколений двух народов, на первый взгляд, совершенно несхожих.

Аймар Вентсель в своей колонке упоминает «эстонский бонус» – и на некоторые экономические преимущества выходцы из Эстонии и правда могут в Грузии рассчитывать. Но, за исключением туристов, пользуются им немногие. Главным, и едва ли не единственным, последовательным сторонником развития эстонско-грузинских деловых связей долгое время остается русскоязычный бизнесмен Олег Осиновский. В Тбилиси он известен, прежде всего, строительством квартала элитных резиденций Tbilisi Hills. Другие деловые люди, многим из которых уже пришлось поволноваться за свои инвестиции в Грузию во время войны с Россией в 2008, с опаской смотрят на регион.

Их опасения легко понять, но я все-таки уверен, что в среднесрочной перспективе Грузия продолжит курс на экономическую и политическую интеграцию с Европой. И эстонским бизнесменам, ищущих возможности вложений на развивающихся рынках, стоит тут подсуетиться. И сформировавшееся за полтора века положительное отношение местных жителей станет тут полезным подспорьем.