Еврозона 2012: долговой кризис и идентичность

Это был год, когда противоречия по поводу евро – единой валюты без единой экономики или единой политической цели – могли уничтожить весь проект и погрузить мир в экономический ледниковый период, пишет The Independent. В июне американский финансист и инвестор Джордж Сорос заявил, что евро осталось жить всего несколько дней, но вот сюрприз — валюта все еще здесь и остается довольно сильным конкурентом доллару и фунту.

В 2010 году — с начала кризиса в еврозоне — у рынков было два пути. Некоторые инвесторы полагают, что это умная мысль — толкнуть всех нас с финансового обрыва, а пока мы падаем, обчистить карманы. Однако есть и такие, кто считает, что это не самый лучший план, пишет Деловой Петербург.

Новшества главы Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги, главного претендента на звание европейский Герой Года, помогли второй группе инвесторов выиграть сражение против первой. Драги перечислил причины, по которым не стоит разрушать евро и наносить вред мировой экономике и дал правительствам еврозоны передышку.

Тем не менее, долгосрочные вопросы до сих пор остаются без ответа: может ли евро выжить, и есть ли в этом смысл. Правительства еврозоны в этом году продвинулись с финансовым договором, запрещающим создавать новые долговые горы в будущем.

Они все еще ищут способы создать "экономическое правительство" для еврозоны. В теории оно дало бы еврозоне единое политическое руководство, хотя даже при нем не получится в одну секунду преодолеть пропасть между, скажем, немецкой и испанской экономическими системами или растущим промежутком конкурентоспособности между немецкой и французской экономическими системами.

Кризис в еврозоне — это больше, чем просто долговой кризис. Это кризис разных экономических моделей в зоне единой валюты – что-то, что существует, несмотря на различия, которые есть, к примеру, между, Миссисипи и Коннектикутом в "зоне доллара".

Кризис еврозоны можно также назвать экзистенциальным кризисом, или кризисом идентичности. Страны еврозоны создали единую валюту без политического аппарата, призванного заставить ее работать, но насколько хорошо они подготовились к тому, чтобы забыть про решение национальных вопросов в пользу еще не созданного федерального правительства. Какая демократическая законность будет у этого "европейского правительства"?

Другое событие в 2012-м году перестроило трехмерную шахматную доску политики ЕС — во Франции сменилось правительство. Президент Франсуа Олланд в мае пришел к власти, пообещав перейти от политики "всеобщей строгости" к  политике дисциплинированного роста, но политику ЕС в этом направлении он исправил совсем незначительно.

Зато, к ярости представителей левого крыла, в июне, на саммите в Брюсселе, Олланд согласился подписать финансовый договор о сокращении расходов, инициатором которого выступила канцлер Германии Ангела Меркель.

К концу 2012 года между Берлином и Парижем остаются огромные различия, возможно, даже большие, чем в момент основания ЕС. Париж говорит, что разрешить кризис поможет "чувство солидарности" между странами еврозоны. Это стало неформальным девизом "южного" блока, который хочет, чтобы немцы и другие богатые жители севера использовали свое относительное процветание для стимулирования роста в общей европейской экономике. Берлин, в свою очередь, считает, что преодолеть кризис поможет европейское правительство.

Французы – и правые, и левые – отвергают идею всесильного федерального правительства для еврозоны. Итоговые решения о налогообложении, расходах и трудовой политике должны принимать национальные правительства, считают они. Берлин может быть прав с точки зрения экономии, но он ошибается с политической и демократической точек зрения. Берлин, в свою очередь, считает, что преодолеть кризис поможет европейское правительство.

Autor: dv. ее