Эльконд Либман: Россия - враг нам навсегда?

На днях на форуме Российского антивоенного комитета в Вильнюсе, возглавляемого такими оппозиционерами-эмигрантами, как Гарри Каспаров, Михаил Ходорковский, Дмитрий Гудков и другие, прозвучала идея введения некоего виртуального, на блокчейн-платформе, «паспорта хорошего русского».

В социальных сетях (тех, где такое обсуждение вообще возможно) она подверглась осмеянию не только со стороны «патриотов», которые, если ее и заметили, то отреагировали вполне предсказуемо, но и со стороны части российских оппозиционеров, как уехавших, так и остающихся (пока?) в России.

Они говорили о ее наивности и неосуществимости, но главной мишенью для них стал гипотетический круг людей, которые будут отделять агнцев от козлищ, иными словами, «а судьи кто?».

Уверения упомянутого уже Гудкова, что никаких «судей» не будет, а всю процедуру предполагается стандартизировать в рамках функционирующей системы know your client («знай своего клиента»), широко применяемой банками (тем более, что очень часто речь идет именно о банковских счетах), критиков не убедили.

Другим же идея показалась не только интересной и благородной, но и плодотворной и инструментальной – как способ самоидентификации и самоорганизации русскоязычной антипутинской диаспоры для представительства в европейских бюрократических институтах. А такая необходимость, как показывает ход вещей, назрела.

О злоключениях на Западе далеко не олигархов, а обычных российских предпринимателей, пытающихся спасти свой бизнес, я уже недавно писал, причем то были не просто досужие рассуждения, а опыт близких мне людей.

Путин подставил, а, вернее, повязал всех, и к выходцам из России, пусть они и беглецы, относятся с большим подозрением, а легитимироваться через получение вида на жительство обладателям российских паспортов стало почти невозможно.

И ведь не просто так знаменитый украинский кинорежиссер Сергей Лозница выступил на Каннском кинофестивале, где ему вручили премию за вклад в киноискусство, против «отмены» русской культуры и русского языка.

Кстати, ровно за это, точнее, за несогласие с бойкотом российского кино, его в марте исключили из Украинской киноакадемии. Еще 28 февраля Лозница сам вышел из Европейской киноакадемии, посчитав ее реакцию на российское вторжение в Украину слишком невнятной. Ну а в России автор «Майдана» и «Донбасса» давно предан официозом проклятию.

Разбираться во всех этих противоречиях, разноголосице подходов и мнений, безусловно, непросто, особенно если не очень-то и хочется, потому что проще и удобнее, в том числе и политически, пользоваться только двумя красками. И мир становится ясным и понятным.

Много лет назад и, разумеется, по другому поводу, я писал о приверженности нашего эстонского истеблишмента простым решениям сложных вопросов. Проще «отменять» все, чем внимательно всматриваться, вчитываться и вдумываться.

Проще напрочь запретить переводить в Эстонию российских и белорусских ИТ-специалистов, которые в результате едут в другие страны, чем последовать примеру американской администрации, обещавшей всемерно содействовать приему классных российских специалистов, которые пожелают переехать из путинской России в США. О прекращении приема студентов из России и Белоруссии из соображений национальной безопасности и говорить нечего.

Проще посчитать Генри Киссинджера окончательно выжившим из ума стариком за его и впрямь очень спорные советы Украине или написать в передовой, как Postimees, что «ничто не поможет нам лучше защитить наши ценности, нежели полная и окончательная победа демократического мира над авторитарным агрессором», чем предложить действительно аргументированный выход или объяснить, а что, собственно, подразумевается под «полной и окончательной» победой. И победой над чем: над войной, над Путиным, над авторитаризмом или над Россией вообще, в частности и в принципе?

И ведь что еще важно: циничная поговорка «война все спишет» вполне себе работает, ставя всякое старое лыко в новую строку: борьбу с «неправильными» памятниками, обострение на фронте языка школьного образования, приперченное сейчас мантрами о невозможности учить детей украинских беженцев в русской школе. Хотя большинство оказавшихся у нас беженцев – это как раз русскоязычные из восточных регионов Украины.

И ведь даже к семиотику Михаилу Лотману, объяснившему, что для украинской самоидентификации важна территория, а вовсе не язык, вряд ли прислушаются, потому что это непривычно, а потому непонятно и сложно.

«Слава Украине! – Героям слава!». И никаких нюансов. Конечно же, слава. Но почему-то кажется, хотя и хочу ошибиться, что воюй Украина не с Россией, а уж не знаю там с кем, такого всенародного воодушевления в Эстонии не было бы, а уж будь волею судеб беженцами россияне, перед ними опустили бы пограничные шлагбаумы. Что, впрочем, и происходит, правда, не в масштабах гуманитарной катастрофы.

Похоже, что вынесенный в заголовок статьи Рейна Сикка в упомянутом уже Postimees призыв «Эстонцы, не разговаривайте по-русски!» воспринимается как некий императив вне зависимости от правящего в соседней стране режима. Хотя у Сикка там все сложнее и тоньше. Ну и, конечно, отнюдь не всеми, но это более-менее мейнстрим.